Что может быть слаще июльского неба,
Когда греют пламенно солнца лучи,
И в поисках вечных насущного хлеба
Ты, скромный герой, замерзаешь в ночи.
Обветренный лик, и глаза на нём - звёзды,
Ты весь погружаешься в мирную тишь.
Глотая прохладный морской свежий воздух
Под гордой сосной в одиночестве спишь.
Бродяга без имени, парень без крова,
С распятой душой доживаешь свой век.
Ты вряд ли сумел бы довериться снова,
Ведь рознь человеку другой человек.
Но только однажды чарующий голос
Услышав в лесной безымянной глуши,
Завидев в дали рыже-огненный волос,
Запели восставшие струны души.
Бежишь и пытаешься с нею сравняться,
А сердце разбитое громко стучит,
Приходится с ливнем и громом сражаться;
Уже рассвело, а она всё молчит.
Ты ищешь на ощупь, ты ищешь в слепую,
Того, кто живое в тебе воскресил.
Средь гор и морей красоту неземную,
Посланницу Бога, небесных светил.
Искал много лет - безуспешно, однако
Внутри тебя голос чарующий вечен.
Идёшь в ярых поисках верного знака,
Живёшь в ожидании сладостной встречи.
Твой мир её образ повсюду рисует,
Ты счастлив всем сердцем и горд за себя:
Ведь эти глаза для тебя существуют,
И волосы эти горят для тебя.
Что может быть слаще июльского неба,
Когда отдалённо птиц пение слышишь,
Не жаждешь отныне насущного хлеба,
Не мёрзнешь, не плачешь и даже не дышишь.
Морской свежий воздух и холм безымянный,
А ветер гнилую листву разбросал.
Скрипуче шатается крест деревянный,
Читаются строки: "Он верил и ждал..."
Как будто тот самый чарующий голос
Покрыл бедный холмик отливом мечты,
Тот огненно-рыжий светящийся волос
Принёс на могилу живые цветы.
Сквозь всю свою жизнь пронеся упоение,
Он умер под небом беспечным, красивым.
И ветер развеял её песнопение:
"Он верил в меня, потому был счастливым".