Под вечер прохудилось небо.
Дождь по вискам стучал как молотком.
То замирал, то нервно бегал
По крышам снов как по паркету босиком.
И струи словно зависали
В сознанье сонном, вязли на зубах,
Когда чечетку гулко отбивали
Профессионалы желоба.
Ведь август только что забарабанил.
Тепло, куда оно ушло?
Ты, разомлевший, выскочил в предбанник.
И эти капли на губах, и запотевшее стекло.
Назад, в парилку незагашенного лета,
Где невесомость жизни злому мареву подстать.
И пару наподдать, и до рассвета
Себя в изнеможении обманником хлестать.
Еще кричат истошно грозы,
Еще по-летнему кудряшки распускают облака,
Но как-то золотушно щурятся березы,
Шиповник ежится гусиной кожей,
Румянец нездоровый у калины на щеках.
Уже хмельною влагой дождевою
Залиты все подземные ходы,
И красные носы задрав, как будто с перепою,
Вопят обезумевшие кроты.
Но лето то еще не догуляло.
Залили только-только запылавший жар,
А пламя так заманчиво плясало.
В остатке уголья, зола, надежд березовый угар.
Сентябрь кольнет в боку,
Октябрь сердце приморозит,
Под ложечкой ноябрь будет сосать.
И в зимних снах, бессмысленно-тревожных
Придет июль под дудку памяти плясать.