Милый Немо, в городе пахнет дождём с нотками барбариса. Это признаки осени, скоро засентябрит. Ты мне снишься, мы смотрим на море с Китового Мыса, а потом собираем ракушки на острове Крит или где-то в Норвегии пьём терпкий кофе в таверне, но всё это неважно, важнее, что там мы не врозь. Сколько нам, милый Немо, идти через заросли терний, чтобы что-то хорошее всё же сбылось? На окне умирают цветы без заботы и влаги. Я недели валяюсь в постели, не в силах пожить. И мне не с кем теперь говорить, кроме тоненькой писчей бумаги и с тобой, за три тысячи миль от моей души. Как паршиво мне, веришь, я – тень своей прежней твердыни. Каждый день что-то трескает, рушится и чадит, выгорает во мне до песков обожжённой пустыни, до бездонного ада в моей небездонной груди. Это даже не письма – клочки зашифрованных криков, если ты их читаешь, мне стыдно, но трепет силён, только ты понимаешь, как мне беспокойно и дико, только ты узнаёшь меня в списке пропавших имён. Небывалая грусть застревает в моей безнадёге. Почему я не там, где мне место, свобода и дом. Люди пишут стихи и симфонии.. знаешь, ведь многим слишком больно, а травмы нельзя оставлять на потом.
И поэтому вынь эту дрожь моих слов из строки и двустиший. Я в конце напишу: «Без тебя мир уходит под лёд».
Можно искренне говорить, только с тем, кто не слышит.
Можно всё рассказать, потому что письмо не дойдёт.