Он шел босиком, его шею клонило к земле - и казалось, что он практически неживой, сутулый призрак в дорожной мгле, очередной из многих на мостовой каналов в городе на Неве.
Он допивал на заправках чай, ловил попутки, морской прибой; час в одиночку делил на два, час на двоих - уносил с собой.
Читал Ремарка по вечерам, смотрел сериалы по выходным, он был противником быта, драм и неудачником от любви.
Наутро он выходил в окно, взбираясь на самый высокий пик: там прорастала одна лоза, носились ветер и птичий крик.
И он ногами приник к земле, пытаясь корни в нее пустить - вчера он сдал на тройку билет, о том как выглядит птица выпь, о том, как правильно волку выть, о том, как можно определить количество прожитых древом лет.
Только в сердце его прорастала синь, это сердце он вырезал из груди, а потом на коленях штопал края, обрывая артерий ветвистую нить.
Он вставал, разбегался - и прыгал вверх; ветер бил по лицу и кричал: "Дурак!", он и был дураком - разве ж это грех? - он бросал на дорогу медный пятак, босиком бежал, все вперед и вдаль, обгонял ход времени и машин, он бежал сквозь май, а потом - февраль, он бежал, казалось бы, чтобы жить.
Но к ночи он склонялся вниз все сильней - каждый шаг давался ему с трудом - постепенно он прирастал к земле, каждый вдох отзывался внутри огнем.
Потому - допивал на заправках чай, слушал сплетни и пел под ночной прибой.
Он сбежал от себя.
Он дико хотел домой.
Домом стал город, построенный на Неве.