Тьма повального света
окружила меня.
Или рядом комета,
или с вами не я.
«…доселе тмарое выходит на гушену
во имя имени безмена безымянного
куда же деться нам с тобою и дьюшену
который кстати люмит труга гришкуганного
твоя инаковость есть совершенство пшика,
а значит аншлюса не будет, можно якать;
бегу расхристано – без оклика, без ика –
и жру на вырост то ли воздух, то ли мякоть,
не пе-ре-ва-рен-ну-ю кем-то
ельми дикрудой котофуйковой по стону
и он не будет ни ослиным ни приблудным
потом откланяйся но так чтоб не на зону
засим ретируйся под судно иль подсудным
мяч баскетбольный аннексируют пупырышки,
они пособники ладоней в деле рвения
(бля, вспомнил детство и оторванные крылышки),
иль это дрожь на шаровидной бесконечности?
швага дырлявая опять манежит худы
за сто же это накрувилось на агаты
ведь даже юхалке понятно кто из хунты
а кто манирует бубонные парады
крестом прицела я покудова не пойман,
крестом могилы я пока не перечёркнут;
я стал принюхиваться к снам – мне нужен Ройзман!,
бо нет гарантий, что они меня не торкнут
в бок Рыбака
кужвыш нахохлился а надо бы пресмыку
включить и выключить тогда когда напьются
подумай как тебе щекой прижаться к смыку
и фиге грота варфогуги скажут сдуться
два – лево-право – или-или – отвлечение,
я к суверенности твоей ревную Бога;
войну прошёл, но как же мне пройти лечение?
а без него сам для себя я недотрога
тык-мык прыйшоў і мовіў нешта пра пашану
бо не хапае нам ні ступару ні руху
а справа ў тым што дрыгвароднаму дюрану
пришла пора прижаться к собственному брюху
блюду войну на поле бокового зрения,
нитонисё моё – в тандеме с откосившим,
які декадами твои ворует бдения,
а в сноключениях я числюся почившим
доселе…»