Мидаграбина синюю тетрадь
Я открывал у ног твоих, История,
И сумрак ночи в небе Иристона
Вычерчивал иных миров тетраэдр.
Мне думалось, что слава и почет –
Пустая мишура. Гордец и грешник…
Спал Орион, зеницами черешен,
Напоминая – близок мой расчет.
Я вспомнил остроту нагих колен,
Тлен наших встреч, признаний и ошибок,
Надменность, неумелую решимость,
И горькую записку на столе.
Монету бросил в зарево планид.
Она пропала – жребий мой утратив.
Молчали Близнецы, вернее братьев,
Признав ее одною из планет.
Не Поллукс – Кастор, Симон и АндрИй,
За мной, оставив невод свой трофейный,
Пошли через кобанские шалфеи,
В ущелья Геналдона и зари…
Я им про остроту нагих колен
Взрывал стихов беснующийся гейзер.
Шуршала ночь. И только Бетельгейзе
Скучала на базальтовой скале…
Я им твердил, мол жизнь моя не в счет
Без глаз ее, что цветом поят реку…
Но трижды новый день прокукарекал
И солнце навалилось на плечо,
Царапая щетиною лучей
Аланский череп, угловатый профиль…
А время гордо шло к своей Голгофе -
На Джимару, в жасминовом плаще.
А время гордо шло, чтобы векам
Оставить голос странных многоточий…
От чьих-то поцелуев и пощечин
Пылающую память на щеках.
Чтобы свое распятие принять
За тех, кто пел сердечною истомой
И открывал у ног твоих, История,
Мидаграбина синюю тетрадь.