А он был тот ещё повеса,
Играл судьбой своей шутя,
В себе не видя человека,
Он танцевал на лезвии ножа.
Он был совсем не глуп по сути,
Он в себе чувство убивал,
Чтоб отголоска той тревоги,
Её вид в нем не пробуждал.
Сегодня снова хмельной голос,
В ночи раздастся и не раз,
Он весел, и пока что молод,
Ему такой простителен пустяк.