Стрела наручных часов сейчас дрогнет,
А с нею тронется и весь мир.
Вереница колёс пошла дробью -
Город уехал, унеся для блезира
Все вздохи прошлого.
Да omnia mea mecum porto -
К новым дорогам с потёртой подошвою.
В пути задыхаясь воздухом спёртым,
Они везут свёрток воспоминаний.
Ищут новую жизнь, находя миражи.
Понимают простое, дойдя лишь до грани:
Никуда от себя не сбежишь.
Клетка пахнет слежавшейся пылью,
За окнами бродит седой туман.
Тонкие прутья стен мне уже постыли;
Люди хотят быть пустыми, но не скроешь следы их ран.
Замкнув под столом журавлиные ноги,
Желтоусый сосед читает книгу с дешёвой бумаги,
Облачённой в цвета жжённого сахара тоги,
Что придавали тошнотности саге.
"Тихий ход проще взлётов и проще падений,
А жить можно даже не следом, а вторя", -
Молвил он, разнося с полки, спрятанной тенью,
Запах сгнивших зубов и неведомой хвори.
А дородная женщина, поведя чуть плечом,
Согласилась с докучливым голосом.
Уповая на то, что тот увлечён,
Распустила волной ржавые волосы.
Коснулась украдкой своей переносицы
С россыпью маленьких прыщиков,
Поправив очки, молвит: "Te ipsum nosce, -
И - покраснение на щеках -
Эту фразу узнала с моих бумаг,
Рассыпаных на столе,
Но продолжает, - Да свят Аллах,
Он в этом деле поможет мне".
Я их не слышу - во мне покой.
Погасли лампы - лишь монохром фигур.
Мне снится сон: за мной погоня,
И я Бегу,
И я Бегу,
И Я бегу,
Но куда от себя сбежишь?