Мне тяжело. Прости меня, о Боже,
За все мое нечаянное зло,
За то, что прямо в ад по бездорожью
Меня мое призванье завело.
Прости меня! Я долго мучил совесть,
Я сам себя и предал и распял,
И жизнь, как неконченую повесть,
Я через силу иногда писал.
Не может быть, чтоб были наглой ложью
Слова, ради которых я сгорал.
Не может быть, чтоб сердца тайной дрожью
Я не Тебя средь мрака привечал...
Но - объясни, как это получилось?
Я верил в правду больше, чем в Тебя,
И небеса на гнев сменили милость,
И я ослеп, свет солнечный любя.
Мне надоело в чьей-то чуждой роли
Скользить весь век по острию ножа...
Что понял я из мук душевной боли?
Пожалуй, только то, что есть душа.
Я вырастаю из земного горя,
Как деревце живое из земли.
Ветвями вверх тянусь, с ветрами споря,
Но корни в горе накрепко вросли...
Не знаю, был ли щедр иль очень скуп я,
но все утратил, кроме лишь греха.
И снова я с души снимаю струпья
Кроваво-острым черепком стиха...
Я на словах грешил, а не на деле,
Но получил я горестный урок:
Везде Господь - в стихе, в душе и в теле -
Горит, как незалеченный ожог.
Да, я - в аду. Горят душа и тело,
Пронизан болью остов бытия.
Но кажется, что нету мне предела,
Что я велик, как боль и смерть моя!
Я боль вселенной в сердце ощущаю,
И, может быть, Тебя - сквозь эту боль?
Лежит сквозь ад земной дорога к раю,
И в этом суть, земли и неба соль!