«Здравствуй, Прекрасный, я кто-то отныне здешний — не серый-абстрактный, а цвета простой черешни; не автор стихов, заставляющих многих плакать…»
Я обхвачен и погибаю в громоздких лапах (вселенной, больничной матери или Бога — к такому ответу не надо искать дорогу, она появится смертельной пощечиной и плевком).
Прекрасный, мне нужен уютный и темный дом, где можно улечься на пол и там уснуть, заваривать чай в непрочном стекле графина, суть скрывать только от призраков зазеркалья.
Мне снится: дорога, что в свете фонариков вся иная, мальчик, продающий журналы около магазинов, случайная Алекс, роняющая апельсины, мир,
продающийся радости за несколько светлых улыбок, мир, что под дождем из истерик до нитки вымок,
мир, отзывающийся на «Приветик, Боль», но занимающийся своей судьбой, не открывающий книги запретов и «действуйте по закону».
Бесцветность кратчайшим курсом достигла моды.