* * *
Большинство ведь не есть соль земли,
а кто есть — почему на свободе?
И, коль мысль до конца заземлить,
кто концы здесь с концами не сводит?
С опрокинутой чашей весов
ты встаёшь оглядеть свои норы,
где с подошвы — как эль — невесом —
на засов задвигаешь свой норов.
Поводок ли кто дёрнул в сердцах,
на два пальца накручивать утро?
чрез меня свою жизнь созерцать,
находить свои думы, как утварь?
Кто здесь ходит, как кот, голенаст,
но в упругости проку не видит,
пока за руку держит ГЛОНАСС —
и ни строчки в душе от Овидия?
Задержаться б на чьей полосе
за ведёрком отжатого голоса,
чтоб в глаза свои сердцем осев,
как фундамент — душа успокоилась;
не двоилась дежурная страсть,
как огонь за заслонкой — не фыркала,
но как кость под давленьем срослась
и не слепла б с фригидными фриками!
Ты не хочешь — но будешь их знать,
обрастая моллюсками с рифов, —
как плодилась венозная знать,
раздвигая границы тарифов.
На Поморскую хмарь обречён
(сургучом опечатаны ль лавки?),
где подставишь под бюсты плечо:
на живца Пиросмани отлавливать!
Вроде жил как базарная шваль;
сдвинув с места Блаватскую с полочек,
чью-то жизнь как свою проживал,
забывая держаться за поручни, —
за прирученность к звёздным словам,
оставляя ступеньки над стогнами —
по зубастой тропе, что звала,
в злую ночь парфеноны застёгивать.
Посиди, отдохни — «небоскрёб» —
по развалинам вечность разгадывая,
где по небу, как вёслами, грёб
меж громовой державы с раскатами.
За блошиными рынками — в степь,
в розоватую мякоть с восходами:
за мячом — словно в регби — поспеть:
бесноватую плоть израсходовать.
Может, выпадет костью стерня,
взяв статистику с пробными высями,
ничего на себя не принять —
как пошагово дух свой осмысливать.
Как нуждался б гимнаст в помочах,
отходив под открытыми порами,
если б мог, — то навек замолчал
пред намокшей рубашкой трансформеров.
Если б мог — не гасил бы закат,
запотелых колёс не подыскивал,
чтоб стеклом свою жизнь замыкать
и кормить своё слово прописками.
Кто ж замкнул тебя в сладостный круг
звуковою волною раскачивать,
где б не сдюжил и Шива в шесть рук —
гнать продукцию высшего качества?
В однополую близь восходя,
близнецами с порочными связями,
средь растительной рощи бродяг —
находиться никто не обязывает!
Так, похоже, к мостящим мосты,
за спиною, разбитые вдребезги,
с чашкой риса не ходят, чтоб мстить
и божественным резусом брезговать.
В отутюженных сферах — как в снах —
за стерильной прокладкой от будущих,
почему б тебе фильм не доснять,
в головах как с луною отбудешь ты?
Время — шатко, мечта же — тверда:
благо мусора всласть до распятия,
чтоб не стал что с руки утверждать
и, тем паче, чьим планам препятствовать.
Расстаёмся не в смысле версты,
а — как ходят с трактатом подмышкою —
поколенье пернатых взрастить,
Гегель-вспять на ходулях подыскивать.
Кто простился с отцовской душой,
с материнской и родственных кликою,
но пока до сверх-я не дошёл, —
в коридорах на нервах пиликает?
Не заставить стеснённую страсть
сразу встать как корабль под флагманом,
где б фламандская прочность стряслась,
глыбы льда к Петербургу проламывая.
Так же видится, видно, деталь
как державы строительный помысел:
до каких бы реформ ни слетал,
но вернуться другим не опомнился.
Как кастрирован кот — за косяк:
«пусть другие за шубку царапаются!»
Пока звёздный налёт не иссяк,
папарацци не вяжутся с рацией.
За масштабной прогулкой не мнут
снежный мякиш, мне в спину прицеливаясь.
Словно кони набухших минут,
волоку свою думу с прицепами.
В гимнастёрках не спал напоказ,
шевиотовых туш не выпячивал.
Спал без ног, пока день не погас,
спал без просыпу; ночь вёл в запальчивости.
Власть имущих в пылу не цеплял,
чтоб вагоном снимали б с доверия.
Как невыбранный ворох цыплят —
левизну своих взглядов развеивал.
А ещё в тупиках энтропий,
незаконный свой голос отстаивая,
не повозку с собой торопил,
окружённый крикливыми стаями,
но, как ходят в дозор через вал,
образчик затоптав за иконами, —
околоток свой о-бозревал
в пару рифм соколёнком подкованным.
На Грюнвальдской роскошной тропе,
чья звезда закатилась в зевоте,
легче знать, чем о знанье пропеть,
как будильник на вечность заводят.
Не восьмёрка в колёсах спугнёт
с петухами раскачивать площадь:
проще пасть, чем оттягивать гнёт,
где бельём свои глотки полощут.