Проблески его души на нет сошли и не зажглись вновь,
Эмоции тихо скрылись, кровь греет лишь, а не любовь.
И как день любой мог его радовать? Он как на дне. Да ладно…
Его души корабль всплыть уже не мог, дышит на ладан.
Но дни зато шли плавно, не плавили сердце лупой,
Не вздрагивал от в дверцы стука, не чувствовал себя здесь глупо,
В полу не сверлил взглядом дыру, был просто безучастен.
Не счастлив, но никто бы не сказал, что он какой-то несчастный.
Его чинили вечно, как правильно, кто прав, где враг.
Как праздники, он не был рад, но разве это плохо так?
Он столько строк отдал, листов порвал, что бы лицо создать
Себе, но это слепота внесла лишь еще блеска сталь
У сердца там. Его грезами грелся дом, он утром мерз.
Казалось догорает мост последний не хватает слез
Тушить. И только призраки в глуши, его крушили воздух.
Он так и не выдавил возглас, пока не стало слишком поздно.
Она уже не знает, что есть день и ночь. Не все ли равно?
Во тьме ведь ничто не колит, пока сны прогоняет кофе.
Здесь мысли лишь, без лишних слов бездушных. Просто нужно так!
А в голове лишь ерунда, но она рада, что не пустота.
Ее ведь место там, где теплый ветер и тихий прибой.
Она не из тех, кто доволен лишением хоть части свободы.
Ее к постели проводят, пара мелодий, море воспоминаний
И она растает, отправится в дорогу за снами.
Ее никто не знает так, как она каждого помнит
И вряд ли чем-то будет сломлен ее настрой многотонный,
Прямой и холодный, но деловой бесстрашный, бесстрастный,
Где каждый день немыслимо важный, продуктивный и классный.
Ей сложно зависеть от разного: случая или обстоятельства.
Признать, лишь состоятельность волнует ее и самостоятельность,
И еще несколько состояний, но об этом не распространяется.
Спешит снова и меняется из девушки в скиталицу.