* * *
Пахнет гречкой, подгоревшей в коммуналке у соседей.
За подъездной драной дверью – двор, усыпанный листвой.
«Аз» - скажу пароль, а осень мне ответит «буки, веди»,
грудь и плечи расправляя, как румяный постовой.
Словарю пословиц Даля лисьей шапкою кивая,
баснописца поминая с тонконогой стрекозой,
листопад унюхал рифму. А когда она живая,
сам я чую возбужденье гончей или же борзой.
В чаще веток – лепетанье алфавита, плески гаммы
и синичий, - в клюв из клюва, - дробной ноты перелив.
В ярком умиранье формы есть языческая драма,
но Завет благовещает, что Носитель сути жив…
И на полусбое ритма, на простудном переходе,
на изломе самописца – рисовальщика дуги –
я сутулую фигуру в промелькнувшем пешеходе
поспешу узнать… И ближним без труда прощу долги.
Кто любим, тот не уходит, даже если отлетает. –
Листопадом окликает и наклоном головы…
Ясной осенью, должно быть, мальчик мой меня узнает
из-под челки белобрысой… Дымной осенью, увы…
* * *
Так дочка мне мила в своей задорной кепке!
Да я ли начинал мечтой про пацана?
Десятый наш октябрь листвою пахнет крепко.
Дымят его костры, но высь его ясна.
Уход мой поутру и мой приход вечерний
давно осенены свеченьем русых кос.
И все пытливей взор взрослеющий дочерний ,
отважней о былом и будущем вопрос…
Пойдем, посмотрим, дочь, на солнечную осень,
на желтые шатры, кленовые ковры.
И спросим у листвы, у темных веток спросим
про вещие стихи несуетной поры.
Порхает клена лист и кружит по спирали,
и тычется к земле багряным черешком…
Пока теплынью дни светиться не устали,
пойдем по лесу, дочь, по осени - пешком.
По влажно-золотым развалам лесопарка,
который – сущий лес для горожан и птиц,
по октябрю пойдем, где даже в куртке жарко,
где ярок встречный круг велосипедных спиц…
Где школьницы везут кленовые букеты,
по мягким побредем, по лисьим рунам, дочь.
Там меж резных дубов стучат-шуршат секреты,
как желудевым сном всю зиму превозмочь…