Разожги на окне маячок свечи
как сигнал условный для встреч и восстаний.
Приготовь мне просто тепло в печи,
потому что земное я есть не стану.
Я приду, как только встанет река —
Фрейзер, Свислочь, Мата, Миссиссипи, Волга, —
и пробуду рядом настолько долго,
что медведи во сне отлежат бока.
Из краев, что затянуты в черный драп
и крупнее любой, самой длинной ночи,
я явлюсь цепочкой следов сорочьих,
подгоняемых взмахами лисьих лап,
и с дорожной сумкой других примет,
что не всё в деревне идет обычно.
Старики сокрушенно вздохнут: "Язычник.
Даже там, где вообще языка-то нет".
До того, как устать всем телом и лечь,
я хотел необычных вещей для мужчины:
быть с тобой и укладывать в буквы речь,
что, в итоге, сложилось в одну причину.
У плеча твоего, под настольной луной
я присяду на письменный склон оврага.
Вы побудьте, слова, ненадолго мной!
Потянись, сквозняк, передай бумагу!
Я наставлю звезд на пустом листе
по вселенным полям и вдоль млечной складки.
Обведи вот эти, а хочешь — те.
"Я люблю" прочитаешь в любом порядке.