Пропасть распласталась под нашими телами,
Падение - единственное очищение для жизни.
Не подвластные от беспредельности ни одними умами
Грехи отверженно смотрят в зрачки лазурной бездны.
Я ненавижу тебя за твои добродетельность и раскаяние,
Я каждую ночь острия полумесяца хриплю тебе: "Исчезни".
Я люблю тебя за разврат, честность бесчестия и покаяние
В любых сюжетах, прописанных кровью прозаика-поэта.
За церковь из мощей Лилит и её кровосмешений,
Порождающих Верховенство Зла и Адского мэтра,
Отчизну язычества и футурамное зеркало прозрений.
Автор её святого закона первый ребёнок-марионетка.
И автор из кокона тотэма, обшитого пальцами мужчин,
Поверг полушария мозговой гениальности настолько метко
В сочный жар сердцевины, что остальной человеческий ринг
Только и был послушаем богословенным писаниям предков.
Но мы единственные, кто продолжают падать.
Бездна извергается багровой слюной, чернильным плачем
Марьиновой атлантической пустотой, и тебе плакать
Намного легче, когда все решения скрыты в одной задаче,
Задаче опустения.
Волна миллиметрово ласкает твои серебрянные позвонки,
И до моих, омоченных кровью твоей, кистей треморных
Остаётся одна секунда; резкость, смерть и трагедия.
Соль истерзанных созвездий Дев окунает мои мотки
Спутанных нитей, толчащихся в горле надрывом.
Зараженное полушарие подводным взрывом
Раскрывается. Удерживаемый в твоих объятьях,
Я до чела твоего прикасаюсь губами. Надрывом
Все тем же жизнь простирается на новый лист.
Шторм, сметающий архипелаги грехов,
Смачивает мазком первичным свою кисть.