Галина Храбрая
«РАССКАЗ ПРО ТО, КАК Я ВЫПРОСИЛА У МИНИСТЕРШИ ТЮЛЬПАНЫ ДЛЯ СВОЕЙ МАМЫ»
Я никогда бы не стала обременять себя этим рассказом
и посвящать вас в тайны родового «семейника», кабы сынок мой Сашка
с раннего детства, не полюбил, так сильно тюльпаны!
Это были самые любимые его цветы! Теперь — я не знаю, надо будет
поинтересоваться у него и уточнить, вкусы-то у людей со временем меняются,
и довольно-таки часто, как я заметила. Я, вот, к примеру, ранее не переносила
ни жёлтого, ни зелёного цвета, а теперь просто «брежу» ими!
— Ну, какие тюльпаны могут быть в середине июня? — спросите вы меня?
— Да никаких, естественно! Все они, как правило, отцветают к тому времени,
уступая место другим цветам! У них наступает пересменка.
В тот год, примерно, происходило всё, то же самое, когда я вдруг осознала,
что у всех людей на планете бывают «Дни Рождения», а, вот, про то, что все
люди умирают, я тогда ещё не знала, потому что мне было всего на всего
четыре годика. Я только поняла и усвоила, про «Дни Рождения»,
и, кажется, здоровски это сделала!
Я вам сейчас про это расскажу, а судить вы будете сами!
И, так, читайте внимательно и постигайте!
Только, чур, не халтурить, и не перепрыгивать через две строки на третью,
тем более, не перескакивать с абзаца на абзац!
Расслабьтесь! И прочитайте всё повествование досконально.
Отдохните. Угомонитесь, наконец, как говаривал мой отец:
И так, слушайте скорее мой свежевыпеченный рассказ:
Наш симпатичный домик, вернее будет сказать, дом папиных родителей —
дедушки и бабушки, тех самых, что пели в церковном хоре всю свою жизнь,
где я жила тогда со своими родителями, стоял почти, что у самого поворота
на «Мидовское шоссе».
Сельчане ласкательно называли эту трассу «мидка». Машин там было мало,
поэтому по ней вечерами, аж до самой утренней зари, прогуливались
влюблённые парочки, они «лазили и целовались там по кустам на обочине».
Днём по этому шоссе гуляли молодые мамаши с колясками,
которым и самим в пору бы ещё «погулять», так как они
не «нагулялись» вдоволь, а взяли и «повыскакивали замуж на свою голову»!
Если эти мамаши вдруг, кого-то случайно застукают обнимающимися,
то сплетни сразу же расползались по всем домам, как улитки по капусте!
Так же по шоссейке гоняли на мопедах, мотороллерах и велосипедах все,
кому не лень! Там было вольготно, ровно, гладко и широко!
Один вид, чего стоил, просто закачаешься!
А ближе к выходным, прямо с «Можайского шоссе», мчась «на всех парусах»
из «вонючей» Москвы, туда заворачивали на лакированных чёрных машинах
солидные министры и министерши со своими гавкучими кудрявыми маленькими
собачонками, а так же, их избалованные отпрыски с большими породистыми
псами, которые высовывали свои алые языки в «ветровое» окошко
и распускали «по ветру» длинные тягучие слюни.
Сами же эти «мидовские дачи» были, такие красивые и ухоженные,
что «ни в сказке сказать, ни пером описать»!
Дачный посёлок для Министерства Иностранных Дел обоснован был давно,
когда меня даже и в проекте у родителей не было.
Когда же я родилась, к тому времени, сады стали, там весьма взрослые
и довольно-таки пышные! Располагался посёлок прямо посреди соснового бора.
Красотень!
У каждой министерши за игрушечным заборчиком, был разбит палисадник,
как у моей мамы! А в нём росли диковинные цветы, привезённые из-за рубежа,
и ни у кого на свете, не было в мире лучше цветов, нежели там!
Местные жители ходили только и облизывались, а попросить луковиц
или семян, никто из них не решался.
Это я просекла сразу. Потому что моя мама, тоже была «великая цветочница»,
у нас в палисаднике «проживали» цветы, привезённые из её далёкой родины Украины!
Как-то в один из выходных дней, мы с мамой возились в палисаднике.
У нас был всего на всего один единственный свободный день — воскресенье,
а наутро в понедельник, мне снова надо было «заступать в рабочую смену»
и ехать электричкой на станцию Фили в свой родной детский садик
«на пятидневку»!
Я была ещё совсем маленькая, и до школы мне было,
как «до замужества», крайне далеко!
Сидим мы с мамой на пороге, греемся на солнышке. Дела все свои переделали,
аж по два раза: потом опять, взяли ещё разок, всё пересмотрели и снова
их переделали, нет больше работы никакой у нас! Тогда решили мы поскучать!
Сидим, ждём папу и сильно скучаем, без него нам, даже ужинать не хочется.
Я натрескалась конфет, а мама наелась бабушкиного чернослива,
в животе бурчит у нас, а мы сидим с ней и вздыхаем на пару.
Вдруг откуда ни возьмись, выплывает огромная «чёрная калоша»,
вся новенькая блестящая, словно только что из магазина,
и останавливается напротив нас!
Присмотрелась я и вижу, что это — длиннющая чёрная, как ворона, машина,
а из неё выходит «добрый дядя-волшебник»!
Он вежливо здоровается сначала со мной, потом с моей мамой,
и просит у неё разрешения с ней поговорить!
Интересно, отчего это наш сосед дядя Вова Жирков никогда не спрашивает
у неё разрешения, а вечно орёт из-за забора, как только увидит мою маму:
— Валька, привет! Как дела твои, хохлушка? Что-то сегодня тебе не поётся!
Давай, затягивай, на своём, хохляцком, как там, у вас: нiчь яка мiсячна…
Министр подошёл к калитке от самой «шоссейки», где он «бросил» свою машину
на обочине, перейдя через пешеходную дорожку, а мама подошла к нему
от самого порога. Встретились они, стоят и «вежливо» разговаривают друг с другом
через калитку. Смотрю, мама щеколду открывать не собирается, значит, он не зайдёт
к нам «гонять чаи», как «молодая бестолковая Корчагинская сноха»:
— Здравствуйте! У вас, я смотрю, навык есть! Вы, определённо, знаете,
как ухаживать за цветами! Моя жена легла в госпиталь «на операцию»,
а посему, вы не смогли бы на время её отсутствия присмотреть за цветами?
Я, именно, к вам обратился потому, что у вас, такие же роскошные цветы,
как и у моей жены! Тут больше ни у кого нет ничего подобного и в помине!
Не откажите мне в любезности, прошу вас, не то все они засохнут попросту,
лето, похоже, будет жаркое, а я нахожусь в постоянных разъездах…
— Ну, нет! Чего-чего, а цветам вашим мы погибнуть не позволим! —
выпалила мама, не дав ему договорить. Она стояла и улыбалась, красивая
и нарядная, сама, как цветок, прищуривая один глаз от заходящего солнца.
Я стала ей подражать, но у меня пока не получалось так, как у мамы…
— Давайте ваш адрес! Я приеду с дочкой, и мы вам всё польём и прополем!
— Спасибо вам большое! Вот, возьмите ключи от калитки, дом № 23!
Это сразу же возле входа. Слева от ворот. Мы одни из первых, можно сказать,
кто заселился там. Прошу вас, не задерживайтесь с приходом…
— Ладно-ладно! Мы вечером сегодня же сходим к вам! Обещаю…
— Очень хорошо! До свидания! Я уверен был, что мы найдём с вами «общий язык»!
Потом тот же самый министр и папу моего пригласил придти к нему,
покосить газоны, маму же он попросил помыть в домике окна, а затем и посуду.
Он был, так рад, что его жена возвращается домой после «успешной операции
на сердце» и приезжает сразу же на дачу «на всё лето», поправлять своё
здоровье посреди этих пышных сосен…
Я вздохнула. Мне не терпелось поскорее посмотреть на эту министершу
и похвалиться, рассказать ей, как мы с мамой и папой спасали её цветы,
боролись с насекомыми и сорняками!
Но всё это только потому, что у нас пока ещё не было своего домика,
а была только «семиметровка», такая узенькая комнатёнка с одним окошком,
отгороженная от большого дома дедушки и бабушки, в которой едва умещались
крохотная печка, да диванчик с небольшим кухонным столом и одностворчатым шкафом,
который смастерил мой папа своими собственными руками!
Как правило, зимой под утро ведро с водой, которое стояло у самого порога
всегда замерзало, потому что быстро остывала печка, но это будет совсем
другая история…
А нынче я рассказываю вам «про лето», про то, как я выпросила у министерши
для мамы ко Дню её Рождения сказочные редкого «позднего» сорта махровые тюльпаны!
И как она отдала их мне, а потом на другое лето умерла…
…вот, сижу я и смотрю, как папа мой косит газон, а министерша всё гладит
и гладит по спине свою маленькую собачку, а та, всё скулит и скулит,
словно, кто-то кусасет её, или она чувствует, что-то не доброе:
— Плачет, бедненькая! — оправдывается виновато министерша, — целых два месяца
мы не виделась с нею! Ну, теперь всё позади и мы больше не расстанемся!
Я опять тяжело вздохнула.
— Ты чего, деточка, вздыхаешь, так глубоко? Хочешь, я дам тебе подержать
и погладить мою «Чучу»?
— Нет! Спасибо! Не надо! Сами гладьте её себе «на здоровье»! Мы тут все
«горевали» без вас! «Чуча» ваша больше всех «горевала»! Её того, «спать»
хотели уложить, врачи, какие-то приезжали и сказали, что если она не будет
кушать, тогда они её «спать» уложат, и ей будет «капец», — проговорила я и,
взяв со стола льняную салфетку, пошла, вытирать пыль со всех подоконников.
Министерша обомлела вся, и чуть было снова не отправилась «на операцию»,
схватившись за левый бок, словно предчувствуя второй инфаркт:
— Ты, что это делаешь, деточка?
— Как это что? Убираюсь! Вам же пылью дышать нельзя!
Вы и так, вся засорились, на этой своей, как её там? «Кутузовке»! В центре!
…тут робко вошёл в террасу отец и сказал:
— Всё. Я закончил.
— Спасибо вам, Николай! Вот, возьмите, — и министерша протянула ему
зелёную бумажку.
— Ага! Денежку дала, ура! Теперь мы еды накупим всякой разной,
мне мороженое купят и куклу!
— А это тебе, деточка, за труды! Ты же пыль вытирала? На-ка, вот,
получи зарплату, милая!
— Нет! Я денег с вас не возьму! Вы же и так, «на ладан дышите»!
Вам самой они скоро будут нужны «на похороны», а мне лучше дайте ваших
цветочков, а то у моей мамы через два дня Рождение! У нас в палисаднике
все тюльпаны давно отцвели, и нарциссы тоже. Цветов никаких нет, а на Рождение
всем людям полагается дарить красивые цветы!
— Господи! Да, хоть все забирайте! Николай, срежьте вашей дочке все мои цветочки!
— Как это срежьте? Что вы, такое говорите? Вы что же, хотите «загубить их прямо
на корню»? Или сделать им «операцию на сердце»? С луковицами давайте! — выпалила
я с хозяйскими нотками в голосе, подражая маме…
Отец побелел весь, как мел, и даже закурил от неожиданности сигарету,
хотя при министерше, никто не курил вообще!
Это было «смертельно» для всех, и для неё и для того, кто курил!
Она посмотрела на меня, и грустно улыбнулась, поняв, что я со всей своей
детской непосредственностью, передала ей ненароком все разговоры взрослых,
которые проговаривались ими невзначай, пока она «отсутствовала».
Министерша была хорошо воспитана и, быстро совладав со своим замешательством,
скомандовала отцу:
— Николай! Помогайте! Если пересадить их вместе с землёй, то всё пройдёт
«безболезненно», я, знаете, откуда их привезла? О-го-го! Они со мной через
«два океана» пролетели!
— Нет, что вы не надо! Они же погибнут! — замахал руками отец,
для которого цветы были «хуже атомной бомбы» по словам моей мамы!
— Тогда, давайте сделаем так: я срежу вам все эти цветы для вашей жены Валечки,
а вы по осени заберёте от них все «деточки», которые образуются «за лето»,
пускай пока они будут расти у меня, и набираться силы вместе со мной!
— Прямо, как вы «после операции»?
— Да-да! Прямо, как я! Сейчас я перевяжу их, разноцветными ленточками,
чтобы знать, где и какой цвет… минутку, обождите!
— А «детей» много у вас будет?
— Не у меня, у тюльпанов! «Деточки» — это «родственные» луковички,
только пока ещё маленькие!
— У нас же не «детский сад» с мамой! Их бы надо в «ясли» определить,
а не к нам!
— На, вот! Держи! Унесёшь? Или тебе помощь потребуется?
— Я-то унесу, а помощь — она вам самой вскоре потребуется…
— Ладно-ладно! Валеньке привет! Хорошую дочку она вырастила! Дай БОГ здоровья!
Я взяла огромный букетище «поздних» махровых тюльпанов редкого сорта
и диковинной красоты в обе руки, и потащила их к выходу из дачного посёлка:
— Эти, пожалуй, краше будут, чем розы! — подумала я и поспешила к папе,
чтобы, «ни приведи Господи», она не передумала, не догнала бы меня
и не отобрала все цветы обратно…
У «проходной» меня поджидал на своём новеньком зелёненьком мотороллере отец.
Он поставил меня впереди себя, и мы помчались домой «с ветерком»
по широченному «мидовскому шоссе».
Смеркалось, и мне хотелось кушать, но я была так счастлива, будто чувствовала,
что спасла тюльпаны от смерти!
Ранее, когда мы с папой ездили за грибами, я всегда смотрела: то направо,
где была берёзовая роща, то налево, где был сосновый бор.
Теперь же я не могла посмотреть, ни влево, ни вправо, держа букет, словно душу,
потому что «была при исполнение ответственного задания особой важности»,
как частенько говорил в шутку мой отец…
Отцу тогда было 29 лет отроду, а маме?
Она была на семь лет моложе его!
Букет мы спрятали в шкафу! Налили воды в бутыль и закрыли дверцу.
Утром я вскочила «ни свет, ни заря», дабы торжественно поздравить
дорогую нашу именинницу с её Рождением! Открыли мы с папой шкаф, а там!
Аромат, как ударит, как «выстрелит» нам в лицо — мы, чуть было с папой,
не свалились обратно на диван! Поднялись, глядим на цветы, а они переливаются
всеми цветами радуги, смотрят на нас, как живые и улыбаются.
Только что нам «песни не поют»!
Боже мой, как прекрасны были эти тюльпаны!
Они и по сей день «стоят» у меня в глазах!
А тут и мама подоспела «с ночной смены», и мы сразу прямо с порога
торжественно вручили ей сказочной красоты пышный букет!
Она обрадовалась несказанно:
— Это откуда же, такое «чудо-юдо»? Диво-дивное такое, что
«ни в сказке сказать, ни пером описать»?!
— Это Галка твоя у министерши нашей «выцыганила»!
— Как? Это те самые тюльпаны, за которыми я ухаживала всё это время?
И она вам их отдала? Боже мой! Послушайте, она часом не умерла?
Вы, наверно, от меня, чего-то скрываете и не договариваете мне чего-то…
— А что тут договаривать? Я чуть было со стыда не сгорел. Пока этот
«маленький юдик» смело и обдуманно шаг за шагом «обрабатывал» министершу!
Кого я родил?
— Доченька я твоя, пап, ты что такое, говоришь, а?
Я «прямо не могу этого слышать, ей-Богу»! Постыдись!
— «Доченьки» обычно едят мороженное, играют в куклы и не суют свой длинный
Буратиний нос во взрослые дела!
— Какой нос? «что ты городишь такое, окстись»! — выпалила я, подражая бабушке.
— Не ссорьтесь! Давайте лучше праздновать! — предложила нам мама.
…так за мной надолго сохранилась эта кличка «маленький юдик»…
По всей видимости, восторг детства настолько глубоко «засел» у меня в крови,
что когда я родила Сашку, и он чуть подрос, то, придя домой с футбола, как-то,
выпалил, увидев на столе у нас дома вазу, полную тюльпанов:
— Больше всего на свете, мам, я люблю тюльпаны!
— Не может быть! Ещё один! Ну, точно, теперь всё ясно:
ты весь пошёл в свою бабушку…
* Х *
С Праздником Отдания Успения Пресвятой Богородицы вас, дорогие мои стихиряне,
которое празднуется всегда 5 сентября у нас в Православной Церкви!
Я от всей души хочу пожелать вам здравствовать, никогда не болеть
и вовремя всё отдавать!
…на другой год, «добрая фея», которая явилась к нам на землю
в образе министерши — умерла…
Но перед смертью она УСПЕЛА передать в «достойные руки» моей мамы
все свои «луковички»!
Та сохранила их, а потом раздала от них образовавшиеся «деточки» другим женщинам,
жившим по всей округе, и через несколько лет «мир в нашем селе» стал,
как цветущий тюльпановый рай, свиду походивший на розарий!
И если бы не я, цветы эти, так и «засохли бы на корню» через год.
Они умерли бы вместе с их хозяйкой, потому что «Чуча» умерла сразу же
вслед за ней. Я не успела забрать её и спасти: у «Чучи» не было «деточек».
Меня тогда «засунули» на пятидневку, и не дали заняться «серьёзными делами»…
Ну, держитесь! Я скоро вырасту и «наведу прядок везде», вы, так и знайте!
*Х*
http://www.stihi.ru/2015/09/06/410
«Мой внук – настоящий мужчина!»