Троллейбус остановился. У распахнутой двери появился пожилой мужчина с красным лицом. На лысеющей голове красовались остатки волос цвета грязной соломы.
Опершись руками, он занёс ногу на ступень. Я видел, как напряглись костлявые руки, ещё больше побагровело лицо, но занесённая нога не достигла цели. Мужчина споткнулся. Упал, но не растерялся. Быстро заполз в троллейбус на четвереньках.
Встал. Тяжело дыша, прижался к окну.
Объектом его внимания стал парень, сидящий рядом со мной, крупный полный, лет восемнадцати.
- Ну, чё, - со злобой в голосе спросил он у юноши, - хорошо сидится?
Парень не отреагировал. Старик, раздражаясь повторил вопрос и снова натолкнулся на стену непонимания.
- Щенок, кто тебя учил так относиться к людям старшего поколения, - сказал он брызгая слюной.
Парень, демонстрируя спокойствие, продолжал сидеть.
У меня складывалось впечатление, будто бы он отсутствует.
Накал раздражения пенсионера рос по восходящей.
Оскорбления приобретали мутную окраску.
Пытаясь переломить ход происходящего, я встал.
- Оставь юнца в покое, - сказал я мужчине и предложил своё место, а приблизившись к средней двери, продолжал наблюдать за представителями двух поколений.
Пенсионер умолк, оставаясь прикованным к окну. Ему явно не хотелось сидеть рядом с обидчиком.
Парень же, как прежде, без эмоций, сидел с отрешённым видом.