Ночь. Снова сидячий «Москва-Питер“. Парень рядом, 21, сыну моему под стать. И до рассвета - говорит, говорит… Как сказать? В голове моей только сын, и хочется спать… А этот-то, хоть и не мой, но молод так, и душой тянется, чувствуя мать. Не обо всем ведь своим рассказать. Как впроголодь – год, в изношенных джинсах - переулком, где ты – чужой, норовил проскользнуть домой, чтоб не встретить тех, кто – свой. Экзамены сдал и до дома – рукой подать, а там оденет, накормит мать… Ну, нет – на конвейере пряники – в коробки класть. Да и наемся всласть… И к курсу второму – джинсы новые, а после третьего – уже и билет в вагон сидячий, маме – пряник тульский, такой вкуснячий… Три года не был дома. «Волнуюсь, как там бабушка, здорова ли?» А мама? Она же художница. К жизни не очень приспособлена. Да и с работой – не всегда густо, все чаще было в кармане пусто. Денег я не просил, знал, что нет. И только суп на обед. В армию мне – смысла нет. Лечила мама до 18 лет. Чуть выправился. Только позвоночник слаб. А там ведь не спросят: «Ты как?» Вот и уехал, может, окрепну. Долг-то отдам, да инвалидом – зачем жизнь доживать смолоду? Я люблю свою Родину.
………………………….
Колеса по рельсам сейчас не стучат. Утро. Перрон.
- Счастливо. Порадуй мать.
- Пока. А с Вами здорово поболтать.