Ну сколько можно говорить и клясться,
И таять в равнодушье серых слов,
Упрямо корчить из себя паяцев,
Ручаясь в монолитности основ?
Ты сам себе не веришь, Арлекино!
От грусти маской ты закрыл глаза
И так ее боишься… Право, милый,
Могу тебе на это лишь сказать:
Печаль порой желаннее веселья,
В ней нет жестокости уродливой толпы.
Пусть злой язык слова и воду мелет,
Мы правду знаем двое – я и ты.