Промежуточный результат
Номер Название Марина Кудимова Борис Кутенков Ася Анистратенко
1. А если знать... 8+7+7=22
2. Армагед-год 6+3+8=17
3. Конец фантазии 7+4+5=16
4. Кружева 4+6+3=13
5. слово и слова 2+1+2=5
6. На закате 5+5+4=14
7. Чаепитие 1+2+1=4
8. Ключ к двери 3+8+6=17
1. А если знать...
А если знать, что будущего нет,
Что «завтра» не наступит, словно кто-то
С маниакальной страстью идиота
Для всех одновременно тушит свет…
А если наших «планов громадьё»
Бессмысленно? Уже мелькают титры
И рвется кинопленка… Блеском бритвы –
Мелькнет над нами смерти остриё.
И этот ежедневник на столе
С расписанными встречами, звонками,
Растрепанная книжка Мураками
И кошка, задремавшая в тепле,
И недопитый чай. И черновик,
Исчерканный безбожно - рифмы, строчки… -
Всё кончится. Мир съежится. До точки.
А ты к нему почти уже привык…
___________________________________________________
2. Армагед-год
Тихо ползи, гадюка, по склону холма.
Там на вершине миру придёт лох-несс.
Будет поруха свальная тьмой полна,
а в остальном без галстуков, но не бес...
Бестия в тёмном в полночь задумал путч.
Бледные кони рвутся с поводьев в ночь.
Стае клевретов скопище грозных туч
велено без разбора к холму сволочь.
Бледные всадники медлят, молчит трубач,
Бестия ждёт, в руках растирает прах.
Только скажи, и кони сорвутся вскачь,
Сея в подлунном мире и смерть, и страх.
Тихо ползи, гадюка, поспешность — ложь.
Там впереди судьба не в своём уме.
Тихо ползи гадюка, пока ползёшь,
Бледные кони останутся на холме.
__________________________________________
3. Конец фантазии
Если падаешь в пропасть, успей насладиться эхом –
А, иначе, зачем тебе поле неспелой ржи?
Проставляются клоуны: цирк втихаря уехал.
Миражи за окном, третьесортные миражи.
Из стекла и бетона. И мусорных баков между.
Собери себе прошлое – вылюби и гордись.
Бог не фраер, он видит, как, пряча в кулак усмешку,
Вдоль забитых парковок проходит пустая жизнь.
В нефильтрованном воздухе плавают злые птицы.
Отражаются ужасы в зеркале коньяка.
Почему-то не спится, которую ночь не спится.
Сплин приходит на помощь и мнёт тишине бока.
Но пустеет бокал и пластинка хрипит бронхитно.
Ничего не осталось – осталось сойти с ума.
Это просто конец фантазии. Вот и титры.
В них всего одно имя. Придумай его сама.
__________________________________________
4. Кружева
Солнце в тучи закатилось и спряталось,
Чтоб немного отдохнуть в холодке,
На скамейке курит Клавка Подрядова
И тоскует о своём "далеке"
Беды горками, а радостей с горсточку:
Не живёт здесь - выживает едва,
На прикупленной по случаю кофточке
Замусолены давно кружева.
Клавке грезится село незабытое,
Где мостки и деревянный паром,
Где приезжие - большое событие,
И родни где, почитай, сто дворов.
Где закаты пахнут скошенным клевером,
И журчит о чём-то важном родник...
Где металась между мужем и деверем
Да сбежала от себя и от них.
Изодрали душу в клочья - не сшить её,
Тошно жить теперь с такой - всё не в прок...
Клавка топает домой в общежитие,
Где заначен для закуски сырок.
________________________________________________
5. слово и слова
-1-
каждый его распинал: "уходи",
думая "не уйдёт".
все оправданья "один, един…"
бьются о книжный лёд
рыбами, что разучились петь,
но продолжают жить,
чтобы заполнить собой пробел
на сковородке лжи.
-2-
свобода смотрит на воробушка
и шепчет ласково: "орёл".
живи-живи, моя хворобушка,
пока трамвайчик не пришёл.
пока рассвет наточит ножики,
питайся светом фонарей.
люби-люби, моя хорошая,
кого-нибудь погорячей.
-3-
что может быть нежней пчелы,
звенящей в горле?!
гори, гори звезда полынь
слепцам на горе.
вода давно уже горька,
а пьют не морщась.
моя река, твоя река –
кому-то помощь.
моя трава, твоя трава –
кому-то правда.
уходит в землю караван
по шатким датам.
но вот затренькает трамвай
в страстную среду
и пассажирами слова
в туман уедут.
-4-
он говорил: "встань и иди".
я вставала, шла.
он окрестил: "ты – без рифмы стих".
я верила, что бела.
он убеждал: "ты – можешь".
и я, словно мул, могла.
он что-то кричал из ложи,
наверно, "люби, гала!".
другие рукоплескали,
он прятал обрубки крыл.
я стала немою сталью,
а он говорил, говорил...
-5-
лохматые твари выходят из леса,
бредут по горячей траве.
бессонные бесы готовы зарезать
любого в моей голове,
кто бьётся в тоске о стеклянные стены,
кто хочет со мной говорить.
я этих зверей задушу непременно,
как только умрёт алфавит.
________________________________________
6. На закате
Чем ближе к закату, тем воздух вкусней.
Черёмухой пахнут неспешные мысли
о доме, о детях, о поздней весне.
А месяц прозрачный повис коромыслом,
и небо качается тихо на нём,
восток всё темнее, сырей, тяжелее,
а запад пылает нездешним огнём
и жжёт облака, синеву не жалея.
И тихо. Так тихо! Лишь где-то вдали
шумит электричка, увозит субботу.
И тянет прохладой от влажной земли,
и в бликах закатных оконные соты.
Короче на день остающийся путь,
полнее на радость сума за плечами...
Усталость почувствовать, воздух глотнуть,
зажмуриться, яркий закат выключая,
и вновь невесомой себя ощутить,
по дачной поляне вприпрыжку летящей.
И только под веками алая нить
забыть не даёт о себе настоящей.
____________________________________________
7. Чаепитие
Ноет подгоревшее полено,
Тянутся морозы к сорока.
Бродит ложка в чае по колено -
Не хватило кружке кипятка.
Чернота полнеет как товарка,
Тайно предаваясь шепотне:
Возбухает дедова заварка,
Ползая по-горьковски, на дне.
Снег ярится - пришлый, безземельный.
Вечер до полуночи допит.
Бабкин домик чайно-карамельный
Все грехи за зиму отоспит.
Как ему, хранящему родство,
Доживать себя до ничьего?
--
Вечер в коммуналке (что не ново).
Стол. Терновка. И тебе терново.
Поэтесска с мордочкой Му-Му.
Выгнать бы к чертям её, чуму,
Но сменяешь парочку обновок
На дуэт ночных перестановок.
Отлитературишь в два стиха.
Довела, терновка, до греха.
К ночи разметелилась столица, -
Дамами, мехами соболится,
Шутит над пальтишком простака.
С кровью - златоглавая телица
«Оканье» счищает с языка.
Силишься воскликнуть: «Я холосый...»
Но сидишь обросший, безголосый,
Стенку тенью делишь пополам.
Как союзписательские взносы,
Тараканы бродят по углам.
Где же тапок... Жаждешь заварушку!
Что нащупал? Дедовскую кружку?
--
Человечий дух неудержим,
Как технарь, корпящий над карданом.
Ты сменил и адрес, и режим,
Вырвался, не слёг под чемоданом.
Мы теперь с тобою визави
В истине, как два грача в навозе.
Но кривые - сколько ни криви, -
Дальше Ахерона не вывозят,
Лишь латают паузы над Е
И меняют почву в колее.
--
Утро. Муха плавает в «Арго», -
Жизнь щедра на лишние детали.
В сентябре цыплят пересчитали,
Но весна подводит Итого.
Пять шагов до озера парного.
Выпей, банька, жара дровяного -
Просто так. Не важно, за кого.
В дедовом краю лесов и пашен
Плач окончен, костерок погашен.
Медленно, как мёртвый на столе,
Остывает кружка на золе.
_____________________________________________
8. Ключ к двери
......Дверь. Заколоченная криво, как будто гроб в чумном бараке. Над лестницей стенное чтиво привычно кроется во мраке. Иду, ступени расчленяя на до и после вечеринки. Скрежещут вычурно трамваи на повороте у тропинки, ведущей к парку вдоль аллеи, где темнота друг молодёжи, но кадры хроники не склеить, и мы хронически итожим одни отчаянные грёзы и все отпетые куплеты, не распрямляя сколиозы в горячке брошенных ответов на суету немых вопросов без продолжения и веры. Дверь, заколоченная косо. Как кошки, ластятся химеры...
......Ключ. На брелке из ожиданий в скрипичный не успел свернуться. В пылу лихих самокопаний извёлся весь, как вошь на блюдце. Он подходил, намереваясь, но не втыкал в глубины сути, и возвращался, нарываясь, блеснув зловещей твёрдой ртутью пред очи тех, кто был причастен, но для причастия не годен. Он был искусен, даже страстен... в секунды, что бывал на взводе. Но взвод подходов и открытий извечно нежил в самоволке неосвящённую обитель с дверями, сбитыми без толку, а также глухо, криво, косо – с пути, где истина в финале. Ключ, цвета слизи абрикоса, был белым, но его обгадить смогла легко, без напряженья товарищей прилежных стая. И не выводит отраженья вода, которая стекает...
......Ключ от дверей. Подходы эти знакомы издавна, до боли. По операм мы те сюжеты проходим судьбами как в школе. Два оборота – нет, не аксель, и не тулуп, лишь телогрейка, в которой был какой-то Вася с тобою рядом на скамейке. С пол-оборота – и затменье. Дрянная, мерзкая погода. Потом настало воскресенье. Христово. Кажется. Сквозь годы. Что пронеслись бесповоротно. Я это вынес, чтоб вернуться... Надежды сводятся поротно. И та же дрожь, и то же блюдце. И тот же я, хоть постаревший и потерявший зубы, веру. Косяк, до срока окосевший. Пролёт, свою познавший меру. И мы с тобой, как ключ и дверца, как два начала: пень, колода. Ключ, ни от мира, ни от сердца. Дверь, без замка и без прохода...
......И всё забито, скрыто, пошло, и всё путём под стать бредущим. Звенят ключами в мутном прошлом во славу темноты в грядущем. Расправив плечи, плечевые разносят сказы и капризы. И все вопросы – ключевые, а ключницы – в исконных ризах... Печальней повести не сыщешь. Ключ заржавел. Дверь не сдержалась. И растворилась – только мыши. И пустота. И бьёт на жалость безвременье круговорота ключей в замках, дверей на петлях. Подъезд, стена в цветах болота. Лишь ночь скрипит по воле ветра...
......Никчемный ключ в проём швыряю, как будто в прорубь на Крещенье. Ушли последние трамваи. В парк отрешённых возвращений...