НАВСТРЕЧУ ЖИЗНИ
Больше всех на свете спорят, конечно, студенты. Спорят везде и обо всем; спорят потому, что решают основной вопрос, волнующий молодежь: как учиться и как жить?
Не составляют исключения в этом отношении и студенты Харьковского института механизации сельского хозяйства.
... Только что окончилась лекция. Гриша Гряник, едва студенты успели выйти из аудитории, спросил Ваню Пометуна:
- Значит, ты считаешь, что темы наших курсовых проектов хуже твоей?
Пометун нахмурился:
- Я не говорил, что хуже... Но у меня машины действуют на поле с мальцевским севооборотом, а у вас на обычном.
И давний спор о курсовых темах разгорелся с новой силой.
- Мы же не сами темы выдумали, - горячо возразил один из студентов, вмешавшись в их разговор. - Нам их предложили!
- Могли бы и отказаться, - отрезал Пометун.
Спорить с Пометуном не так - то просто. Для многих студентов учебные программы были непреложными, как закон. Но Пометун ничего не принимал на веру, убеждал своих товарищей, что программы не всегда отвечают требованиям сегодняшнего дня. Осуждал он и постановку практической работы в институте. И в этом была доля правды. Разве хорошо прошла технологическая практика на заводе «Серп и молот»? Безнадзорные практиканты целыми днями слонялись по цехам, не зная, каким делом заняться. Пометуна не могло удовлетворить такое бесполезное времяпровождение.
Он разговорился со старым токарем, обтачивавшим втулки для сенокопнителей. Токарь собирался идти в отпуск, а заменить его оказалось некем. Узнав об этом, Пометун предложил свои услуги.
- Администрация не согласится, - сказал токарь.
- А мы попросим!
Вдвоем они пошли к начальнику цеха. Тот встретил практиканта удивленным взглядом:
- А где гарантии, что ты мне не сорвешь программу?
- Гарантии? - переспросил Пометун обиженно и вдруг поднял свои привычные к труду руки. - Вот мои гарантии!...
- Убедил, - рассмеялся начальник цеха.
Однако не все ребята отнеслись к решению Пометуна положительно.
- Ты будешь у станка стоять и, кроме него, ничего не увидишь, - говорили они, - а мы со всем производством познакомимся...
- Смотреть со стороны - это значит не видеть ничего, - ответил им Пометун
Вот тогда и начался горячий спор о том, как учиться, как проходить практику, чтобы она приносила больше пользы. Теперь спор вновь разгорелся, на этот раз о курсовых проектах. Оказалось, что некоторым студентам достались темы курсовых работ по животноводству.
- Разве это дело?! - горячился Пометун. - Будущим механизаторам придется готовить проект не по основной специальности! Как же они станут потом работать? Какие у них будут знания?!
Как раз в это время в институте готовилась встреча с выпускниками, ставшими ныне директорами МТС, главными инженерами, заведующими ремонтных мастерских. Почти месяц комитет комсомола занимался составлением списка наболевших вопросов, собранных на всех факультетах и курсах. Этот вопросник разослали всем приглашенным.
Встреча происходила в актовом зале, где собрались все студенты. Пришли сюда и Гриша Гряник и Ваня Пометун. Кое - кого из приглашенных они помнили. Но были среди приехавших и такие, кого в институте нынешние студенты застать не успели. Например, возле знакомого всем Ивана Шишко сидел плотный мужчина со смуглым лицом и пристальными черными глазами. На его груди, привлекая всеобщее внимание, поблескивал орден Ленина.
Студенты ловили каждое слово гостей. Ведь ничто не убеждает так сильно, как совет человека, который опередил тебя в пути, преодолел трудные участки и вернулся, чтобы предупредить о них.
- В институте, - рассказал один из приглашенных, - мы изучали машины, следя за указкой преподавателя. И отвечали ему мы точно так же: ткнем указкой, назовем деталь - и все. А это так мало!... Разве врач сможет лечить людей, если он будет знать о человеке лишь то, что у него есть руки, ноги и голова? У машин тоже есть своя, хоть и железная, но душа. Честно говоря, в институте меня не научили заглядывать в «душу» машин. Может быть, и сам я был виноват, что не очень - то охотно брался за разборку и сборку какого - нибудь сложного узла. Не бойтесь замарать свои руки, и вам будет легче, чем было мне...
Главный инженер машинно - тракторной станции рассказал о том, как один из трактористов попытался однажды его обмануть:
- Как - то в горячую пору ехал я в одну из тракторных бригад. «Товарищ главный инженер, - окликнул меня тракторист, работавший возле старой дороги, - скажите бригадиру, чтоб отпустил меня в деревню». «Зачем?» «Друг у меня свадьбу играет... Понимаете, самый близкий друг... Скажите, чтоб отпустил! А?...» Время было такое, что отпустить его я не имел никакого права. Поговорил с трактористом и, казалось, убедил его. Парень согласился, что оставлять трактор нельзя. Я поехал на усадьбу.
Вскоре догоняет меня на «Победе» секретарь райкома и спрашивает: «У тебя все в порядке?» Отвечаю, что все. «А почему трактор стоит?» «Где?» «Около старой дороги». «Не может быть! Я только что оттуда!» Возвращаемся вместе.
Действительно, стоит трактор, и вокруг - ни души. Глазам не верю. Неужели, думаю, на свадьбу удрал? Попробовал трактор завести - не заводится. Осмотрел его: всё цело, всё на месте, а не работает. Может, с топливной аппаратурой что?...
Может, чего подстроил? Правда, прикасаться к топливной аппаратуре разрешается только нам, инженерам. Но если тракторист опытный, тогда другое дело... И как только предположил я, что он, шельмец, во всём разбирается, так и нашёл причину поломки. Маленький кусочек тоненькой проволочки остановил огромную машину. Но секретарю райкома я ничего не сказал. Хотелось мне самому проучить этого тракториста. Привезли мы его на поле. На все вопросы он отвечает с сожалением: мол, я бы работал, да трактор расстроился. «Что с ним?» Твердит одно: «Не знаю».
Секретарь райкома начал коситься на меня: дескать, главный инженер - то должен знать, в чем дело. Но я продолжаю требовать, чтоб тракторист завел машину сам.
Минут десять похитрили мы друг с другом, а потом я отвел тракториста в сторону и тихо сказал: «Убери то, что положил!» Побледнел парень, понял, что хитрость разгадана. Бросился к трактору, покрутился вокруг него минуты две - три, и мотор заработал... Подумай я, что он ничего не знает, посмеялся бы он потом надо мной...
Рассказчик смолк. Его место на трибуне занял сосед Ивана Шишко, смуглый человек с орденом Ленина на пиджаке.
- Вы прислали нам вопросы, на которые следует честно ответить, - начал он, - но мне хочется поговорить как раз о том, о чём вы не догадались спросить. А вопрос этот чуть ли не главный. Мы заканчиваем институт и в большинстве случаев сразу же получаем назначение на должности директоров МТС, главных инженеров, становимся руководителями. Если бы дело было только в машинах, которые, плохо ли, хорошо ли, но изучались, - нам было бы легче. Но руководить - то приходится не машинами, а людьми. Среди них встречаются и такие, как тот тракторист, о котором мы выслушали рассказ. А ведь никто нам об этом в институте лекций не читал...
Он помолчал немного и снова заговорил:
- Однако есть у нас наука о людях. Тише, тише! Сейчас я скажу... Вот один молодой специалист приезжает и почти с первых дней находит общий язык с людьми, а другой прячется от них. Почему же такая разница? А потому, что один не боялся общественной работы: был членом комсомольского комитета, профкома, агитатором, а другой старался от всех нагрузок уклониться. Один стал полноценным специалистом, а другой, как у нас говорят, - «спецом». Вот мне и хочется поблагодарить общественные организации института, научившие меня работать с людьми...
Весной студенты четвёртого курса проходили очередную практику. Семьдесят человек были направлены на целинные земли Казахстана, остальные оставались на Украине. Задание для всех было одинаковое: освоить и внедрить квадратно- гнездовой посев кукурузы и подсолнечника.
Почти все ребята остались довольны результатами своей практики. Доволен был и Ваня Пометун, хотя он не ездил на целину, а работал в одной из тракторных бригад здешней, Волчанской МТС. Не однажды за время практики студенты вспомнили те полезные советы, которые дали им выпускники.
В комитете комсомола, куда после занятий студенты заходили поделиться своими впечатлениями, предпочтение, конечно, отдавали целинникам. На них смотрели так, будто они только что вернулись по крайней мере из путешествия на Марс. Даже секретарь комитета Александр Ищенко, человек деловитый, чуждый сентиментальности, и тот, слушая восторженный рассказ Гриши Гряника, улыбался и говорил:
- Это надо записать... А ну - ка повтори... - и брался за перо, а польщенный Гряник, жестикулируя, повторял уже медленней:
- Первые дни ничего не получалось. В гнездо квадрата должно западать три - четыре зерна, а западало пятнадцать - семнадцать. Обращаюсь к главному инженеру, Михаилу Дмитриевичу: так, мол, и так... А он мне отвечает: «Ты без пяти минут инженер, решай сам. Такую сеялку я тоже вижу в первый раз». Ну, и начали мы с Васей, трактористом, решать. День решаем, два решаем. Наконец догадались, что все дело в переменных дисках. В них было восемь отверстий, а мы сделали четыре, да чуть - чуть поменьше. И ещё добавили к ним фасочки... Начали сеять - получилось по норме: в каждом гнезде по три - четыре зёрнышка. - И Гриша щепотью показал, как эти зернышки стали ложиться в гнездо.
Ваня Пометун внимательно слушал. Всё, что рассказывал Гряник, было ему знакомо. Такие же трудности вставали и перед ним. Но одно было непонятно: как Гряник со своим трактористом Васей ухитрялся засевать по двадцать гектаров? Он, Пометун, тоже пробовал увеличить скорость трактора, но при этом стали нарушаться квадраты.
- Хвастаешь ты, Гриша! - сказал он.
- Да спроси кого хочешь, - возразил тот. - Мы, брат ты мой, заменили передаточную шестерню, а потом уж увеличили скорость... Что мне хвастать!...
Ваня Пометун покраснел и насупился: заменить передаточную шестерню он действительно не догадался...
Пятый курс - последний курс. Ещё две короткие практики, а там дипломная работа - и здравствуй, жизнь!
Как быстро летит время! Казалось, совсем недавно они, молодые ребята, мечтавшие об институте, вошли в его стены. Пятый курс тогда казался таким далёким. И уверенность, что они достигнут его, пришла не сразу. К некоторым она не пришла совсем. За четыре года отсеялось шесть человек. Отсеялось, как при сильном ветре от чистого, тяжёлого зерна отсеивается мякина.
С каждым годом жизнь в институте становится полнокровнее, организованнее. Неизменным остаётся только одно: по-прежнему бывают студенческие споры...
Больше всех на свете спорят студенты. Спорят всегда и обо всём. Спорят потому, что спешат навстречу жизни.
ВАСИЛИЙ ФЁДОРОВ
* Журнал "Смена". - 1955. - №1. - с.12