Светлана стояла на ступеньках больницы совсем одна. Ветер сметал к ее ногам яркие осенние листья и, задевая полы шинели, спешил дальше. Осень…
Когда ее привезли в эту больницу, листья на деревьях только – только пробивались сквозь толщу зимней стужи, а сейчас они лежали под ее ногами пестрым ковром. Ее ранение было тяжелым, и врачи долго боролись, чтобы мать и ребенок остались живы. Света ждала сына. Она ни капли не сомневалась в том, что будет именно мальчик. Сергей очень боялся за жизнь жены и будущего ребенка, но отправить их на большую землю не было возможности, ведь партизанский отряд остался бы тогда без связи. Они находились глубоко в тылу у немцев, и от их разведывательных данных зависела судьба большой наступательной операции. Фашисты, неся потери, лютовали. Они понимали, что где – то рядом были русские разведчики, но никак не могли их обнаружить.
Отряд, в котором воевали Сергей и Светлана, был небольшой и мобильный, но в очередной раз, после сеанса связи, бойцы не успели сменить место дисклокации и попали под обстрел вражеской артиллерии. Светлана помнит только то, как Сергей накрыл ее собой, но это было за мгновение до момента, когда страшная боль пронзила ее тело. Как их откапывали, как хоронили командира и бойцов, она не знала. Боль завладела ее телом, умом, но не душой, и где – то в подсознании она видела миг их с Сергеем первой встречи, первое свидание, его сильные и горячие ладони, свое обручальное колечко, крики «горько» на их не очень пышной и немногочисленной свадьбе 21 июня….
С ней ли все это было? С ней! С ней!!! Она явственно почувствовала биение маленького сердца внутри себя. Это сердце, утверждая и подтверждая, заставляло биться и ее сердце. «Жить!» - просыпался от боли ее мозг. «Жить!» - два сердца, помогая друг другу, давали знать о себе тем, кто старался услышать их на этой страшной войне. Жить! И это, самое важное сообщение было послано во вселенную, и та ответила человеческим голосом: «Есть! Жива! Братцы, она живая! - кричал кто – то на земле. - Живая!»
Потом ее, спеленатую бинтами, по – очереди на руках несли к ожидавшему на опушке леса маленькому самолету…
Галина Осиповна, главный врач медсанчасти, куда доставили раненных бойцов, сразу узнала Светлану, хоть и видела ее только один раз перед самой войной. Тогда сын привозил свою невесту в их большой загородный дом, чтобы познакомить с отцом и матерью. Как она могла не узнать эти кудри цвета меди и родинку над верхней губой чуть слева, но сейчас на операционном столе перед хирургом лежал просто раненый боец из партизанского отряда, которым командовал ее сын. Что Сергея нет в живых, она уже знала, как знала и то, что этот ребенок – все, что наполнит смыслом ее дни на этой земле, и делала все возможное, чтобы он остался жив. Своего мужа она похоронила еще в первый год войны. Сколько ей пришлось видеть смертей за эти страшные два года, она не считала. Галина допускала даже смерть сына, но внука или внучки – нет. Чтобы спасти дитя, пришлось делать кессерово, и вскоре в операционной раздался детский крик, приведший в изумление не только врачей и раненых бойцов, но и мать, вернув ее сознание с того света на этот. Светлана слышала, плачь своего ребенка, но открыть глаза не было сил, только по чуть зарумянившимся щекам покатились слезы…
Потом Светлане скажут, что ее малыш умер, а сама она очнулась только на шестые сутки. Зачем она очнулась?! Одна. Долгих, шесть месяцев лежала она в госпиталях, и вот сегодня ее выписали.
Осень… Галину Осиповну она больше не видела. Надо сказать, она ее не видела и тогда, в тот, теперь уже далекий и дождливый весенний день. Осенние листья шумели под ее легкими шагами. Осень… День выдался солнечным и по-летнему теплым. Светлана тихо шла в знакомый и такой незнакомый дом. За девять лет вокруг почти ничего не изменилось, как ничего не изменилось и в ее жизни.
Нельзя было сказать, что ее жизнь не сложилась. Она была замужем, однако детей в семье не было. Врачи говорили разное: кто – то обещал чудо, кто – то наоборот, что чудес после такого ранения не бывает. Однако в ее сердце постоянно жило ощущение незавершенности, недосказанности чего – то важного. Оно звало ее в дорогу, дарило ей надежду. Размышляя об этом, она и сейчас смотрела через забор на ухоженный дом с верандой и садом и не совсем понимала, в каком она времени.
Когда Сергей впервые привел ее сюда, деревья в саду были совсем маленькими и этот дом ей казался большим, а сейчас наоборот. Яблони, прятавшие спелые плоды за пожелтевшей листвой, радовали глаз. В саду в беседке сидела женщина. На ее плечах, вспомнила Светлана, и тогда была эта же шаль. Густо посеребренный сединой волос был убран в тугой узел. На глазах поблескивали стекла очков. Она читала. Раздумывая, окликнуть хозяйку дома или уйти, Светлана была поражена увиденным: в дверях дома появился огненно – рыжий мальчишка. Высокий и худощавый, как его отец, он держал в руках его любимый футбольный мяч: «Ба! Можно я пойду на речку? Меня там ребята ждут». Бабушка кивнула головой: « Можно». Потом, захлопнув книгу, добавила: «Только смотри там, Сережа, не купайся! Вода уже холодная».
Осень…