* * *
Я растерян. С толку сбит:
у меня нет общих правил,
по которым строят быт —
дозой праны в доме правят.
За короткий, в общем, срок,
с лесом рук стремясь за благом,
как мешок, себя сволок,
чтоб себя же и облаять.
Где ж та целостность в крови
и уверенность в походке,
что — весь мир перекроив —
сам товаром стал не ходким?
Засиделся как сова:
чтоб хоть ночью что-то видеть.
Сколько б жизнь ни прессовал —
оставался тем же винтиком.
Ни любимых, ни знакомств,
лишь очко горит для цели,
по которой — сам как мост —
думал будущих оценивать.
Лук — разлука — как струна:
в натяжении нет равных:
может, душу приструнят —
к новой оптике отправят.
Сетевой мой карнавал —
сыпь по телу от индустрий.
На сто дней короновал,
чтоб столетия отсутствовал.
Прима-время, прима-стиль.
На примере ли премьера,
дело разума взрастил,
но к портфелю не примеривал?
Так портфолио в дыму —
солнцепёком не обижен:
пока взгляд свой подыму —
клумбы высажены в фижмы.
Распрекрасные в глазах,
лезут в душу, как влеченья.
Сколько б в долг к ним ни влезал —
иск вчинив мне, не очернят.
Арендатор и Полкан
в них убытка не заметят.
Как Господь предполагал,
купола вокруг из меди.
Центровой один горит
за червонным слоем в теле,
он и скажет, что Давид
пед тобой дорожку стелет.
«Да ходи ж ты наповал
забинтованный, как сука.
Видно, сам я блефовал,
белой лайкою постукивая...
Мокрый, чёрный — как рояль —
надорвав волокна плёса,
позвоночник выпрямлял,
когда с рук тебя выплёскивал...»
Три Америки в году
отходив под парусами,
как же я тебя найду,
чтоб крыло твоё присваивать?!
Гений дал — и гений взял,
не тяни себя на дыбе:
не присматривался в зал,
чтоб хоть что-нибудь надыбить.
Просто с ветром отстояв
Подмосковьем на перронах,
уходил в себя, как «Як»,
колыбельную не тронув.
На капроновых крылах,
на игрушечной резинке,
столько «звёзд» на открывал —
пусть другой свой рот разинет!