Эта ночь была первой, которую я познал.
Эта ночь была первой, в которую я вошёл.
О, небесные боги подали мне тайный знак: расстелили над городом тонкий небесный шёлк. Я увидел его, понимая: пришла пора. Даже жёлтый Сентябрь, крадущийся вдоль аллей, даже чёрные кошки, бродящие по дворам, не сумели понять, как же я подошел к Земле.
Я ступил на дорогу, пропахшую молоком, прелым лесом и сыростью, что подарил туман. Громкий стрекот цикад да биение каблуков помогли мне в то время случайно сойти с ума. Это было легко: танцевать в фонаре луны и губами с рудбекии пить тишину утра. Мои руки тогда были полностью влюблены в молодые сплетения вечнозелёных трав, мои веки тогда были бледными, словно лёд, и я видел сквозь них, как искрится покров росы, а в груди моей бился гранатовый мотылёк, оставляя на рёбрах пыльцы серебристой сыпь. Лес вгонял мне в подошвы охапки своих гвоздей, умоляя заметить психоза простой симптом: я кружился в тумане, не ведая, кто я, где, что я сделаю завтра, и как буду жить потом.
А затем, наконец, надышавшись осенней тьмой, я прилёг на холме, чтобы с лесом встречать зарю. И вдруг понял: я дома. Я просто пришёл домой. Приурочил реверсию к сонному сентябрю.
А небесные боги подали мне тайный знак: расстелили над городом тонкий небесный шёлк.
Эта ночь была первой, которую я познал.
Эта ночь была первой, в которую я вошёл.