В один осенний вечер орехи собирать
С друзьями дети Анни хотели и позвать
Решили свою маму. Она дала согласье.
Решили попытать тогда с отцом Филиппом счастье.
Когда его нашли они, он, как пчела в пыльце,
Был весь в муке. На просьбу их с улыбкой на лице
Ответил он отказом, но его всё ж убедили.
И он пошёл. (Ведь с Анни же!) На том и порешили.
Едва пройдя лишь полпути в орешник по холму,
Сказала Анни, ослабев: «Пожалуй, отдохну,
Здесь, где опушка леса в лощину переходит.
А вы идите с Богом. Ведь время-то уходит».
Не передать словами, как тому Филипп стал рад,
Что сможет с ней остаться он. Но близился закат,
И детвора, ликуя, вся в орешник удалилась,
Кричала и шумела там, галдела, веселилась.
Ломали, гнули ветки упрямого куста,
Чтоб все собрать орехи. (Работа не проста!
По опыту я знаю. Читатель, не забыл,
Как где-то в этой роще, не усмиряя пыл,
Мой Энох объяснялся Анни в любви своей?
С тех прошло уж много годов. А сколько дней!
Так вот, мой друг-читатель, внимателен будь, знай,
Что важно здесь сравненье событий. Ну, дерзай!)
С ней рядом сидя, Филипп забыл, что с ним она.
Он вспомнил чёрный час, что был как будто бы вчера:
Увидев их, как раненый, он брёл в лесную тень,
Хотел забыть, что видел, и весь тот страшный день.
Затем сказал, подняв свой лоб: «Послушай, как в лесу
Резвятся твои дети, а?». Анни молчит, слезу
Едва сдержав. «Устала ты?» Она молчит опять.
«Устала, Анни?» И она, не в силах боль унять,
Лицо закрыла. Он тогда как будто вспыхнул вмиг:
«Корабль погиб, раз цели так своей и не достиг.
К чему ж тогда терзать себя и оставлять детей
Сиротами?» Анни ему сказала без затей:
«Когда теперь их слышу я, не знаю, почему,
Мне одиноко так, Филипп. В чём дело, не пойму».
It chanced one evening Annie's children long'd
To go with others, nutting to the wood,
And Annie would go with them; then they begg'd
For Father Philip (as they call'd him) too:
Him, like the working bee in blossom-dust,
Blanch'd with his mill, they found; and saying to him
`Come with us Father Philip' he denied;
But when the children pluck'd at him to go,
He laugh'd, and yielding readily to their wish,
For was not Annie with them? and they went.
But after scaling half the weary down,
Just where the prone edge of the wood began
To feather toward the hollow, all her force
Fail'd her; and sighing `let me rest' she said.
So Philip rested with her well-content;
While all the younger ones with jubilant cries
Broke from their elders, and tumultuously
Down thro' the whitening hazels made a plunge
To the bottom, and dispersed, and beat or broke
The lithe reluctant boughs to tear away
Their tawny clusters, crying to each other
And calling, here and there, about the wood.
But Philip sitting at her side forgot
Her presence, and remember'd one dark hour
Here in this wood, when like a wounded life
He crept into the shadow: at last he said
Lifting his honest forehead `Listen, Annie,
How merry they are down yonder in the wood.'
`Tired, Annie?' for she did not speak a word.
`Tired?' but her face had fall'n upon her hands;
At which, as with a kind anger in him,
`The ship was lost' he said `the ship was lost!
No more of that! why should you kill yourself
And make them orphans quite?' And Annie said
`I thought not of it: but--I known not why--
Their voices make me feel so solitary.'