Порой она не знает не своих друзей, не подруг.
Она громоздиться на барный стул, как сова на сухой сук,
Ей не хочется ни потерь, ни разлук,
Не знать ни слащавых кабелей, ни похабных сук,
Отключился бы разум.
И она сидела б так, уставившись в тишину,
Перед ней стена, позади сидит мальчик с гитарой в темном
углу.
Он играет так тоскливо, что кажется всё в бреду,
Только это на самом деле.
Почему ж ей так плохо? Кто ее так?
Опоздавший ли принц, или может, какой дурак?
Эй, незнакомец, а ты мог бы взять подойти просто так
И без всяких вопросов про рай и ад,
Заключить ее в самых теплых объятьях своих огромных и
сильных лап,
И сказать: «Не надо!»
А она поднимет свои темные большие глаза,
Без обид – ну чистая стрекоза,
Взглянет дерзко вроде бы, но без зла, даже чуть лениво.
Улыбнется, выпьет на дне вино,
Стянет плащ с табурета, словно стоп-кадр в кино,
И последний раз ты успеешь увидеть бледное и худое лицо,
А, попавши на свет, отблеснет безымянное тонкое ее кольцо,
И хотелось бы сейчас быть для нее и другом, и мужем, да хоть
отцом,
Но она не дастся!
Тебе кажется в ней ей сила, в ней есть ответ,
Она именно та, какую ждал ты уж столько лет,
До нее были девочки, девушки, женщины – нет,
Даже та, что сейчас рядом.
И ты тихо заходишь в свой спящий дом,
Не включаешь свет, что-то кажется здесь не то:
Где лежала в кровати твоя девочка, девушка - не смятое ровное
полотно.
И плаща ее нет, а рука где-то держит бокал с вином,
Смотрит в спину ей кто-то как в старом, немом кино,
А она лишь молчит и думает про одно:
Почему же ты так с нею?..