Небо зарывало землю лопатой в снег,
посвистывая в ночь ветром,
город похрапывал двигателями автомобилей во сне,
его вены светились, дорогами и километрами.
В метре от неба, летела бумажная бабочка,
так высоко, что не каждый мечтатель достанет рукой.
Порхала от облака к облаку, со звездами в салочки,
небу садилась на нос нарушая покой.
Нервные люди оставили как-то на полке, открыв окно на распашку.
в торопях собираясь куда-то ушли. И их нет.
К полке прильнул домовой в рваной старой рубашке,
на половину погрязший в кирпичной стене.
Смахнув- как сметают со скатерти крошки, фигурку помятой бабочки,
смотрел как кружась почти села та на холодный фанерный пол, по соседству со рваным тапком...
Домовой знал толк, в хорошем табачке,
и воровал рваные вещи, с антресолей охапками.
В сантиметре от пола,
бабочка вдруг поняла- кто она, и куда ей нужно.
Небу не стать молодым,
его старые фото, это отражения в не сохнущих бензиновых лужах.
Домовому тоже это счастье не светит,
да ему и не нужна молодость так уж сильно-
старик стоял в рванье, напялив кривые очки, смотрел в снегопад, и слушал свистящий ветер.
Прошептав в след людям в норковых шапках, что бабочки в небе- а не на полках сервантов, смотрятся гораздо красивее.
Ivan Panochev.