Знаешь, мам, эта осень опять начинается с пыльных витрин и скидок,
Запотевшего лобового, влажных улиц и грустных лиц.
И все люди похожи на уснувших в своих домах улиток.
Ты за то, что я редко звоню тебе, мама, не злись.
Эта осень опять паутиной окутает город в туманы,
Завербует людей в свитера и бабулями связанные шерстяные носки.
Даже чай чуть вкуснее , чем в мае. А мысли странно
Разрывают тоской непонятной душу собранную за лето в куски.
Знаешь, мам, этой осенью снова я прячу руки в карманы толстовок.
Ты прости! Знаю, ты бы хотела совсем не такую дочь.
Юбки, бантики, рюшки, каблук... Никаких кроссовок.
Извини, я другая! Ни один в мире доктор не сможет помочь.
Знаешь, мам , с каждой осенью стержень внутри сильнее:
Холод в мыслях, размерянность действий и даже мужской склад ума.
Я совсем не хочу делать тебе и кому-то ещё больнее.
Вот такая уж я. Не исправлюсь. Такие дела...
Правда, мама, бывает и я иногда тоже плачу.
Не стальная. Не всё же мне быть несдвигаемой скалой.
Жизнь, увы, не для всех лёгкий школьный задачник.
Было б проще, наверно, если б я была каплю другой.
Знаешь, мам, как мне хочется в раннее-раннее детство?
Когда самое страшное-это просто с монстрами в тёмной комнате ночь.
Там не нужно работать за баллы на публику, злое судейство.
Там ты, мам, не считаешь, что я непутевая дочь...