Начитавшись есенинской грусти
хочу тоже излиться в стихах.
Спрячусь где-то от всех в захолустье,
средь полей затеряюсь в снопах.
И соломенной лаской укрывшись,
среди вольных и пьяных сверчков,
в глубину синевы устремившись,
паду ввысь - в море без берегов.
Когда море сие потемнеет,
поглотит в себя красный закат,
меня там не найдут чьи-то тени,
и не ранит души супостат.
В домотканной и белой рубахе
затеряюсь я в ранней росе,
но от голоса раненой птахи
всё же вытру слезу на лице.
Пребывая в придуманной ласке
помогу себе и той птице.
Да без всякой тревоги, опаски
полечу в берёзовый ситец.
Пусть он будет с той медной тоскою,
о которой Есенин писал.
Всё равно жизнь и грОша не стоит,
если то, что хотел не сказал.
И пускай иногда мои строки -
крик моей онемевшей души,
но в осенние мутные стоки
нет желания всё же спешить.
Только нужно излиться душою
на белило пустого листа.
Нет тут леса, а волки-то... воют!
Неспроста это всё, неспроста...
13.09.15