Женщины ходят в пальто и горжетках, по телефону бронируют столик. Я нажимаю слегка на гашетку, крашу кровавым височную долю. Вроде бы каждому здесь свои роли отведены - вот стена, а вот сцена. Вроде бы каждому капельку боли - в сердце дыру для свиста и веры.
В пересечении номерных улиц я разбиваю устои моральные. Не обо мне бы в газетах Пулитцер, пусть хоть с оружием, хоть аморальная. Как показательное выступление (не соберет тех, кто верует в Господа) - я замышляю своё преступление. Я не промахиваюсь в воздух, и бьются в асфальтовое нокии, вопли доносятся аж до Всевышнего! Люди хватают друг друга за локти и делают много движения лишнего...
Бронь со стола убирает чуть нервная, зло матерясь на заказ нерентабельный.
Я из нажавших, конечно, не первая, но, к счастью для города - неоперабельна.