Мы не видим дверной проём, если он пуст

мы не видим дверной проём, если он пуст.
мы не верим в смерть до тех пор, пока снайпер – куст.
мы не знаем людей, если их нет у нас в контакте.
города существуют, когда они есть на карте.

кто назвал эту осень осенью? не могу перестать удивляться.
зелёное дерево уподобилось киноляпу.
я отчетливо помню март две тыщи двенадцатого –
ты приехал, и снег, не смущаясь, падал тебе на шляпу.

дул пронзительный ветер, почище, чем в январе.
небо снизило планку до косяка дверного.
и казалось, что в мире нет ничего дурного
и другого, от этого счастья отличного – тоже нет.

кто назвал это чувство любовью? кто вышел за
стеклянную дверь любого познания и самосуда?
и отрёкшись от всех, заявил, что сильней, чем Иисуса Иуда
никто никого не любил. заявил прямо Богу в глаза.

ты об этом молчал даже больше, чем говорил и пел.
и отряхивал март от зимы, как шляпу от снега.
и казалось – скоро возникнет такой предел,
где мир существует независимо от человека.

кто назвал нас людьми, кто велел нам быть выше всех?
и поставил в начало Слово, кто сделал милость?
я всё больше склоняюсь к тому, что в слова ударяются те
у кого в своё время с музыкой не сложилось.

согласился ли с этим ты? – только дёрнул бровью.
есть согласие выше нас. и мы все перед ним на старте.
это мы называем. себя – собой, а любовь – любовью.
города существуют, пока они есть на карте.