Нахмуренный, сомлев от зноя,
на Божий свет явился день:
с мешком туманов за спиною,
с лохматой тучей набекрень.
Закашлялся, заохал тяжко –
не с той ноги, должно быть, встал –
и, как сварливый старикашка,
с утра ворчал и грохотал.
Очами, влагой налитыми,
глядел обиженно и зло
и градинами золотыми
швырялся в мокрое стекло.