Да я еще бы посидел,
Но мне ведь с нею слишком холодно,
Опять забила мою голову
Житейским ворохом проблем:
«Красивая – для всех времён!»
Пометка; «Купить платье снежно-белое,
Плюс сумочку и босоножки в тон».
Надежда: «Хоть бы раз при мне надела их».
Ей кровь – вино, а слезы ей – вода,
Их пьет без всякой меры и без милости,
Коль возжелает, выцедит до дна,
До цимеса.
Как в осень отдежурил я аврал,
В подоле принесла чужого сына мне:
«Пока ты на работе куковал,
Скучала я. А я достойна быть счастливою».
Корит меня ж: «Не обожал
Вот и грешу – от невнимания».
«Моли Христа, чтоб не назвал
Тебя плаксивою мадамою!
Под крик, скандал, посуды звон,
Метался, как осатанелый я,
Устав, как волк, я ел твою траву, как вол.
Борща ведь, диетичная, ты мне не сделала.
Почну я морды измерять,
И с честию ответствую:
Полжизни мне смогла пожрать,
Аж харя чуть не треснула.
По улице – в шелках,
А дома – в штопаных штанах
Монах не покусился б на тебя, о, бугроперсяя.
Но всёж – жена, и деньги – ах! – все пропадают в пасть твою разверстую».
Ой, началось! «Не прекословь!»,
«Да у тебя – любовница!».
А дальше – вихрь ядреных слов,
Спасай, чтоль, Богородица!
Потом – поток чужих имен,
Чу, по румянцу щёк слеза забегала!
О вопль мужчин любых времен:
«Родная, не кричи, ты мне ничё не сделала».