Коммунизм. От Золотого тельца к Водолею. Часть 4

     ОТ ЕРЕСЕЙ К УТОПИЯМ

  Предыдущую главу мы закончили тезисом, что коммунистическое движение в Западной Европе в Новое время по диалектическому закону отрицания отрицания, было отрицанием христианского коммунизма Средних веков и возвращением коммунизма Античности.

  «Диалектическое отрицание предполагает уничтожение только части свойств объекта, которые уже не нужны или даже вредны. При этом сохраняются полезные свойства, те, что определяют существование системы в настоящее время, а также появляются принципиально новые свойства, что в итоге и определяет возможность скачка.
  Двойное полное отрицание (отрицание отрицания) представляет собой ситуацию «якобы возврата» к старому: всякое явление превращается в свое отрицание (первая фаза); потом опять происходит отрицание (вторая фаза); в результате третья фаза имеет формальное сходство с первой. Если нет развития, то изменение идет по кругу. При наличии восходящего движения объект возвращается к исходному состоянию, но на другом, более высоком уровне. Поэтому о диалектическом развитии говорят как о движении по спирали».

                grandars.ru›Философия›
               
  Каковы же изменения в учении коммунизма на новом этапе, и что было отвергнуто в средневековом коммунизме как ненужное и даже вредное?

  ПЕРВОЕ. «…они (коммунистические идеи. – В.Г.) теряют свою агрессивность, исчезают призывы к насильственному переустройству мира,  меньшую роль играет пропаганда учения, центр тяжести переносится на жизнь общины, изолированной от враждебного ей мира. Благодаря этому влияние социалистических учений здесь не выходит за пределы исповедующих их общин, в этой форме социалистические идеи теряют свою зажигательную силу, перестают питать широкие народные движения».

        Игорь Шафаревич. Социализм как явление мировой истории. coollib.net›Книги›122544

  ВТОРОЕ. Ещё в начале XVI века, в 1516 году Томас Мор опубликовал книгу о чудесном острове Утопия, где люди живут по законам коммунизма. Эту книгу можно считать, по закону отрицания отрицания, «якобы возвратом»  к двум книгам  Платона: «Государство» и «Законы», в которых античный философ подробно излагает свой проект идеального государства.  Мор применил литературный приём: описал идеальное государство не в виде проекта, а как реально существующее где–то в далёком краю. Этот приём оказался очень удачным и заразительным, и в XVII-  XVIII веках Западную Европу буквально захлёстывает поток произведений о путешествиях в неведомые страны, где люди живут в идеальном коммунистическом обществе, и такая литература стала называться утопической. Коммунистическая идея, таким образом,  два с лишним века уже не влияет на массы, которые готовы осуществлять идеал коммунистической жизни «здесь и немедленно», а  делается достоянием образованной,  читающей публики, переносится в область мечтаний, фантазий о желаемом, но, по крайней мере сейчас, несбыточном. И в этом тоже «якобы возврат» к Платону, книги которого вряд ли были известны простому греческому крестьянину, купцу или моряку.
  ТРЕТЬЕ. Средневековый коммунизм был антицерковным, но не был антихристианским. До принятия императором Константином христианства в качестве государственной религии он был коммунизмом апостолов, христианских общин, что зафиксировано в «Деяниях Апостолов». После того, как церковь срослась с «царством кесаря», он превратился в коммунизм христианских ересей (об этом см. « Коммунизм. От Золотого тельца к Водолею», часть 2).

  «Средние века были грандиозной попыткой западноевропейского человечества построить свою жизнь на основе высших духовных ценностей, осознать ее как путь к достижению определенных выдвинутых христианством идеалов».

                Игорь Шафаревич. Социализм как явление мировой истории.
                coollib.net›Книги›122544

  В Новое время Евангелие как духовная основа коммунизма всё больше отходит  в сторону и, в конце концов, коммунизм приходит к полному отрицанию христианства. И в этом опять же проявился закон тройного отрицания: христианство отрицает античный коммунизм, коммунизм Нового времени отрицает коммунизм христианский. Коммунистические идеи распространяют уже не религиозные проповедники, не экзальтированные бродячие апостолы, а публицисты и философы, и ссылки на откровения сменяются апелляцией к разуму.
  В «Утопии» Мора связь с христианством ещё сохраняется. На острове совсем недавно узнали  о христианстве и обнаружили в нём много общего с их коммунистической жизнью. Учение Христа  стало быстро распространяться на острове – но христианство не церковное, а первых апостольских общин. И в то же время,  уже в тексте «Утопии» можно найти замаскированные выпады против христианства и папы.
  В другом утопическом произведении – «Город Солнца» Кампанеллы, жители города (солярии) поклоняются Солнцу, но они не солнцепоклонники в полном смысле этого слова. Солнце для них – не бог, а образ бога, подобно иконе для христианина и идолу для язычника:

  «И под видом Солнца они созерцают и познают Бога, называя Солнце образом, ликом и живым изваянием Бога, от коего на всё находящееся под ним истекает свет, тепло, жизнь, живительные силы и всякие блага. Поэтому и алтарь у них воздвигнут наподобие Солнца, и священнослужители их поклоняется Богу в Солнце и звёздах, почитая их за его алтари, а небо — за его храм…»

   Несмотря на то, что свою книгу  Кампанелла писал в тюрьме инквизиции, по всему тексту книги разбросаны осторожные намёки, враждебные католической церкви и христианству. Правда, на стене города в галерее почитаемых людей солярии поместили изображение Иисуса Христа, но - в одном ряду с Осирисом, Юпитером, Ликургом, Солоном, Моисеем и т.д.  Египетский Осирис научил людей земледелию, садоводству и виноделию, Юпитер был богом  римского государства, он  имел при себе совет из богов, вместе с которыми, как в римском сенате, демократическим путём решал земные дела, и в первую очередь, дела Рима. Ликург и Солон были греческими законодателями, Моисей - пророком и законодателем еврейского народа. То есть, солярии не считали Христа богом и сыном божьим, для них он был в одном ряду с языческими богами и легендарными законодателями (возможно, Осирис и Юпитер тоже были в понимании Кампанеллы не богами, а обожествлёнными героями).
  Видный теоретик коммунистического движения «диггеров» времён английской революции, Джерард Уинстенли, о котором шла речь во второй части, пошёл ещё дальше Мора и Кампанеллы. Он с нескрываемой враждебностью относится не только к католической церкви (это было и в еретических движениях Средних веков), но и ко всей  современной ему религии.  В 1652 году он опубликовал «Закон Свободы» где яростно  обрушивается на христианство:

  «Это божественное учение, которое вы называете духовными и небесными вещами, есть грабеж и разбой»
  «…те, кто проповедует это священное учение, являются убийцами многих бедных сердец, застенчивых и простых…»

                Закон Свободы: Джерард Уинстенли.  krotov.info›history/17/3/uinsten.html


   Зло христианского учения о загробном блаженстве Уинстенли видит в том, что оно, утешая или пугая верующих обманом о загробном рае и аде, мешает им осознать свои права и уводит от решения  проблем  на Земле:

«Следовательно, это священное духовное учение есть обман, ибо в то время, как люди взирают на небо и мечтают о блаженстве или опасаются ада после своей смерти, им выкалывают глаза, чтобы они не видели, в чём состоит их прирожденное право и что они должны делать здесь, на земле, при жизни»

                Там же.

                ФИЛОСОФСКИЙ ТЯНИ-ТОЛКАЙ

  Утописты-коммунисты  XVII - XVIII веков, отрицали христианство,  однако вовсе не были атеистами. Они были ДЕИСТЫ.               
  Деизм в постсредневековое время становится  ведущим мировоззрением. Это не значит, конечно, что все жители  европейских стран порвали с теистической религией и  стали деистими. Всё новое вначале становится достоянием небольшой кучки людей и лишь постепенно овладевает массами. Деистами были Мор, Кампанелла, Уинстенли, в дальнейшем - Юм, Вольтер, Руссо, Лейбниц, Кант, в то время как массы простых людей  продолжали ходить в церковь, хотя вера во второе пришествие и загробное существование в раю или в аду всё более теряла свою власть над умами.
   Деизм  в Новой истории – закономерный этап диалектического развития человечества. В период родо-племенного строя и в Древнем мире ведущим мировоззрением был религиозный ПАНТЕИЗМ  (греч. «pan» - всё и  «theos» - бог). Эта религия или философское учение отождествляет бога с природой и рассматривает  природу как воплощение божества. Для пантеиста мир – это тело бога, следовательно, бог в каждом объекте природы («…природа… есть не что иное, как бог в вещах» Дж. Бруно) или, каждый объект природы есть бог («Всё полно богов». Фалес Милетский). Поэтому Вселенная едина, одухотворена и свята, и пантеист, будь то индейский или сибирский шаман, с почтением относится к природе, и если для тургеневского Базарова природа не храм, а мастерская, то для пантеиста природа – это в первую очередь храм.
  На смену пантеизму древнего мира пришёл в Европу ТЕИЗМ  (греч. theos – бог) в виде христианства и, по закону трёх отрицаний, проклял пантеизм с его многобожием как «язычество». Теизм разделяет бога и природу. Бог – это сверхличность, абсолютно возвышающаяся над природой и человеком. Если в пантеизме существующий порядок вещей вечен и никем никогда не был создан, в теизме бог – источник бытия всех вещей.
  Эта разделённость в сознании теиста-христианина бога и сотворённой им природы стала основой для проблемы, которая в наше время поставит мир на грань экологической катастрофы. Для язычника земля была мать,  в языческой Руси крестьянин, прежде, чем начать пахоту, просил у маткшки-земли прощения за то, что ему придется рвать её тело сохой. Придя в лес, он приветствовал хозяина леса – лешего, а уходя, оставлял на пне для него угощение. Он пользовался дарами Лешего – рубил дрова, деревья на постройку жилищ  и не забывал  поблагодарить лесного хозяина - но боже упаси сломать без надобности веточку или шуметь в лесу!
  Когда христиане из Старого света осваивали «дикий Запад», индейцев-аборигенов они не считали за людей и потому притесняли и уничтожали целые племена с лёгкостью, будто траву косили. А пентеисты- индейцы не могли понять: они что, сумасшедшие, эти пришельцы?! Сохранилось письмо Вождя Сиэтла из племени дуанов на территории штата Вашингтон президенту США Франклину Пирсу в 1854 г. по поводу передачи земли предков правительству США:

                Где орёл ?

  Президент в Вашингтоне посылает нам весть, что он хочет купить нашу землю. Но разве можно купить или продать небо? Тепло земли? Это мысль нам чужда. Если мы не владеем свежим воздухом и искрящейся водой, как же их можно купить?
  Каждая частица Земли священна для моего народа. Каждая блестящая сосновая иголка, каждый песчаный берег, каждый туман в тёмном лесу, каждая лужайка, каждое жужжащее насекомое. Все они святы в опыте моего народа. Мы знаем сок деревьев как кровь, текущую в наших жилах. Мы – часть Земли, а она – часть нас. Пахучие цветы – наши сёстры. Медведь, олень, орёл – все они наши братья. Каменистые перевалы, нектар лужаек, тепло тела пони и человек – всё принадлежит одной семье.
  Искрящаяся вода, текущая в ручьях и реках, не просто вода, но кровь наших предков. Если мы продадим вам землю, помните, что она священна. Каждое призрачное отражение в чистых водах озёр рассказывает о событиях и воспоминаниях о жизни моего народа. Журчание воды – это голос отца моего отца.
  Реки – наши братья. Они утоляют нашу жажду. Они несут наши каноэ и кормят наших детей. И поэтому вы должны относиться к рекам с такой же добротой, как к брату.
  Мы знаем, что белый человек не понимает наших обычаев. Один участок земли  похож для него на другой, ибо он – чужак, приходящий ночью и забирающий у земли, что ему надо. Земля – не брат ему, а враг, и, покорив её, он идёт дальше. Он оставляет могилы своих отцов и забывает место, где родились его дети. […]
  Если будете и дальше гадить в свою постель, то захлебнётесь в собственных нечистотах. Ваша судьба для нас тайна. Что будет, когда перебьют всех бизонов? Приручат всех диких лошадей?  Что будет, когда все тайные уголки леса пропитаются запахом многих людей, а вид на округлые холмы испортят говорящие провода? Куда уйдёт чаща? Она исчезнет! Где будет орёл? Исчезнет! […]
  Мы – часть Земли, и вы тоже – часть Земли. Эта Земля дорога нам. Но она дорога и вам. Мы знаем одно: есть только один бог. Ни один человек, ни краснокожий, ни белый, не может существовать сам по себе. В конце концов, все мы братья.

   В кн. :Налимов В.В. В поисках иных смыслов twirpx.com›Все для студента›103533

  Не знаю, читал ли это письмо   президент Франклин Пирс, но в любом случае изменить оно ничего не могло. Христолюбивые переселенцы из Старого света продолжали «гадить в собственную постель»,  «захлёбываясь в собственных нечистотах»:

  «К несчастью Америки, прогресс техники дошел до такой степени, что американцы провели трансконтинентальную железную дорогу и стали совершенно свободно ездить из Нью-Йорка в Сан-Франциско. По дороге проезжающие джентльмены развлекались тем, что стреляли бизонов, не имея возможности даже подбирать их. Просто развлекались стрельбой. Убивали и ранили животных. Бизоны падали и гибли. Иногда, когда поезд останавливался, пассажиры, перебив несколько сот бизонов, у некоторых вырезали языки, чтобы их поджарить, но мясо и даже кожи оставляли. Они были богатые, им это было не нужно. В результате стада бизонов сократились до таких пределов, что бизонов практически в степях не стало, вместе с бизонами погибли и индейцы, приспособившиеся к планомерной и регулярной охоте на бизонов.
  Но ведь никогда не бывает, чтобы «свято место» оставалось пусто. Нашлись предприимчивые американцы, которые привезли сюда овец и решили, что траву съедят овцы. Но если бизон не доступен мелкому волку, а доступен только крупному, то овца вполне может быть добычей шакала (их там называют койоты), и шакалы стали делать набеги на овечьи стада, весьма сокращая их численность. Пришлось перейти к крупному рогатому скоту… […]
  Но природа мстит за себя. Пока разводили стада коров, суслики, которые там живут в большом количестве, стали поедать оставшуюся от бизонов траву, а койоты, конечно, ели сусликов. Но суслики размножаются быстрее. И количество пастбищ резко сократилось. […]
  Остаток прерии, то, что осталось после бизонов, после овец и после крупного рогатого скота, распахали земледельцы, и тогда пошли пыльные бури.
  Первая их них случилась в 30-х годах нашего века и нанесла неисчислимый ущерб, потому что сильный ветер с запада, дувший от Кордильер, засыпал песком и мелкой пылью почти все сады и поля Восточной Америки. Убрать эту пыль было невозможно, а плодородия в ней никакого не было. Только тогда начали обязывать фермеров принимать меры по сохранению ландшафта, по восстановлению дернового слоя, по восстановлению почвы. Если какой-нибудь фермер отказывался это делать, то явившийся инспектор, констатировав, что работа не проведена, приводил подрядчика. Подрядчик проводил работу, а цена работ приписывалась к подоходному налогу фермера. Это они сделать сумели. И перешли к такой культуре, которая тоже оказалась крайне выгодной, - к картошке.
  Картофель, как известно, растение американское, но южное, и на севере оно почти не было распространено. Но американцы посадили клубни, картошка прижилась и стала расти там. Очень хорошо! Фермеры богатели, пока не продвинули свои поля до склонов Кордильер, где обитали на каких-то кустах жучки с длинными носиками. Этим жучкам очень плохо жилось, потому что там кустов было мало, и пищи не хватало. Вот они и приспособились есть картофельную ботву. И вместе с картошкой они победным маршем прошли по всей Америке, перебрались в Европу и дошли до нас.
  Выходит, что истребление индейцев, бизонов, богатейшей природы Диксиленда, Новой Англии, где леса превращены в пустоши, в песочные дюны, все это пошло на пользу главным образом колорадским жукам, которые освоили новый континент - Европу».

            Лев Гумилёв. Конец и вновь начало. bookre.org›reader?file=119189

  Но если уничтожали природу, «гадили в свою постель» отчуждённые от мира природы теисты-выходцы из Западной Европы по невежеству, подобно свинье под дубом из басни Крылова, то коренное население они уничтожали осознанно, проявляя садистскую изобретательность: им подбрасывали отравленную муку, травили собаками, устраивали на них облавы. Один фермер – участник массового убийства индейцев в долине Моргана – вспоминал, что они решили не убивать индейских детей из винтовок большого калибра, поскольку их тела разнесло бы в клочья -  детей  расстреливали из револьверов.
  Пройдёт не так уж много времени, и потомки богобоязненных фермеров убедятся, что вождь племени дуанов был прав. На Западе сейчас растёт интерес к жизни «примитивных» обществ, в обширной литературе исследуется система их ценностей, принципы отношения к природе, их религиозных представлениях (см. например книги Кеннета Медоуза «Земная медицина», «Путь шамана», «Шаманский опыт» и др.)
  Нетрудно заметить сходство между  пантеизмом и деизмом коммунистов Нового времени. Для теиста-христианина душа есть лишь у людей («И создал Господь Бог человека, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою». Быт. 2:7), а в зверей, птиц, рыб, насекомых, растения Господь Бог ничего не вдунул, и потому все они не стали «душею живою» (а в теистическом исламе «душа  живая» есть лишь у мужчин, женщины же её лишены). Для пантеиста и деиста-коммуниста, поскольку бог и природа не разделены, любой объект природы – часть бога:

  «И под видом Солнца они созерцают и познают Бога, называя Солнце образом, ликом и живым изваянием Бога…  ».  (Кампанелла)
  «…познать дела Божии во творении, это познать самого Бога, так как Бог пребывает в каждом видимом деле и теле». (Уинстенли)

  В деизме, таким образом, мы имеем дело с завершением цикла отрицания отрицания, с возвратом к исходному состоянию, но уже на более высоком уровне. Если в пантеизме все объекты природы и любой вид  человеческой деятельности не только одухотворены, но и персонифицированы (Земля – богиня Гея, гром – Зевс-громовержец, охота – богиня охоты Диана и т.д.), в деизме ничего подобного мы уже не встречаем, это – пройденный этап. И Солнце для деиста Кампанеллы  не персонифицировано в образе солнечного божества Гелиоса, оно – «образ, лик и живое изваяние бога», тогда как для теиста-христианина солнце мертво, и бог сотворил его только «для  отделения дня от ночи, и для знамений, и времён, и дней, и годов» (Быт. 1:14).
  Известно, что человеческий мозг состоит из правого и левого полушарий, и функции их различны: левое полушарие отвечает за логическое и абстрактное мышление, правое – за моторику. Обычно какое-то  из полушарий у человека является доминирующим, что отражается на индивидуальных свойствах личности. Левополушарных людей больше тянет к таким занятиям, где требуется точность, умение мыслить логически, анализировать. У правополушарных больше развито образное мышление,  они проявляют себя в эстетике, искусстве. Учёные, занимающиеся точными науками - это, как правило, левополушарные люди; композиторы, писатели, поэты, художники – правополушарные (хотя бывают люди, у которых в равной степени развиты оба полушария).
  Если с научной точки зрения нельзя применить эту теорию  ко всему человечеству (человечество – это не физическое тело и у него нет двуполушарного мозга), то, я думаю, она вполне применима как метафора, помогающая понять эволюцию развития человечества. Образно (правополушарно), метафорически говоря, до конца средневековья в человечестве доминировало правополушарное мышление, в Новое время стало активно развиваться левое полушарие. Если средневековый христианин мог бы сказать: «Верую, следовательно, существую», суть Нового времени четко выразилась в формуле  Декарта: «Мыслю, следовательно существую». Средневековый человек считал, что Солнце ходит вокруг Земли, и это была его ВЕРА. Единственным и непогрешимым доказательством был Ветхий Завет:

  «И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; И поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы».

  Эти «светила великие», передвигающиеся по «тверди небесной», подобно стрелкам на часовом циферблате, и их можно остановить, как на часах, а затем снова запустить, что бог и сделал однажды:

  «Иисус воззвал к Господу […] и сказал пред Израильтянами: стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим. Не это ли написано в книге Праведного: «стояло солнце среди неба,  и не спешило к западу почти целый день»?

                Иисус Навин, 10:12-13.

    Галилей был верующим человеком, но он был и великий учёный – физик, механик, астроном, философ и математик. «Светила небесные» он наблюдал в телескоп, и его утверждение: «И всё-таки она вертится» было для него не верой, а НАУЧНОЙ ИСТИНОЙ. Таким образом, в Новое время, с развитием естествознания, возникло противоречие между  укоренившимся правополушарным восприятием мира, на фундаменте которого покоились христианство и церковь, и набиравшим силу левополушарным научным мышлением, и это противоречие надо было как-то разрешить. Деизм и был компромиссом между двумя полушариями.
  Деизм есть эдакий тяни-толкай или мулл, помесь осла с лошадью (в данной метафоре «осёл» - не оскорбление, это животное заслуживает уважения не меньше других, но «упрямство» осла можно уподобить догматизму правополушарных  христианских теологов средних веков и Возрождения ). Деисты не отказывались от идеи бога как творца, первопричины мира, но бог по их представлениям  создал не только «светила великие», но и небесную механику, по которой Земля  вращается вокруг Солнца, а Луна вокруг Земли. Все законы физики, математики, все законы природы  – всё это творения божии, и потому Ньютон, открывший  природный закон всемирного тяготения, был деистом.  Бытие бога для деистов  было научной истиной, и Вольтер в свих  трудах не призывал ВЕРИТЬ, он логически ДОКАЗЫВАЛ, что бог существует. И самым убедительным  логическим доказательством этой истины был  мир, который настолько совершенен, что не мог возникнуть сам собой. Уже в XIX и в XX веках Дарвин и Энштейн утверждали то же самое:

  «Мир покоится на закономерностях и в своих проявлениях представляется как продукт разума – это указание на его творца» (Ч. Дарвин);
   «Основой всей моей научной работы служит убеждение, что мир представляет собой упорядоченную и познаваемую сущность. Это убеждение зиждется на вере в Создателя» (А. Энштейн).

  Способность человека разумно мыслить, жажда познания миры заложены в человека Создателем так  же, как в мир заложен закон всемирного тяготения, согласно которому созревшие яблоки падают на землю, следовательно, познание мира – дело божье, и, поскольку мир создан богом, изучая его, познавая его законы, человек познаёт бога (у христиан-теистов же бог не познаваем, в него следует безоговорочно верить).
  Закон отрицания отрицания (тоже, естественно, созданный богом) не есть полное отрицание предшествующего этапа. Стебель пшеницы отрицает зерно, но зерно, умирая, даёт жизнь стеблю, питает его и передаёт ему через молекулы ДНК информацию, генетическую программу развития. Стебель – это уже не зерно, его породившее, но в то же время, в какой-то степени, и зерно. Точно так же, на стадии третьего отрицания, стебель передает программу развития колосу, питает его, и в этом смысле какой-то частью является стеблем (прошу у читателя прощение за профанацию, я в вопросах ботаники даже не дилетант, но для иллюстрации моего положения  и такое изложение годится). По закону отрицания отрицания деизм отрицает прежнее, ненаучное  понимание бога, но от самой идеи бога не отказывается, как колос  «не отказывается» от стебля.  В этом смысле одна голова тяни-толкая явно повернута в сторону теизма. Но другая голова уже глядит в сторону атеизма, о котором пойдёт речь в следующей, пятой главе,  и с этой точки зрения деизм не был цельным неприворечивым учением: одни деисты смотрели в сторону теизма, другие стояли на границе, отделявшей деизм от атеизма,  и вот-вот готовы были «перейти Рубикон» - не случайно современники считали их  скрытыми, замаскированными атеистами.

              «РЕЛИГИЯ РАЗУМА» ПРОТИВ РЕЛИГИИ ГЕНОЦИДА И ВАНДАЛИЗМА

  Чем бог деистов отличается от христианского бога?  Изучая законы физики и механики, учёные видели, что эти законы работают сами по себе подобно заведённому часовому механизму, без участия бога.  Нет необходимости молиться, чтобы в часах колесики вращались и стрелки показывали время; бог создал часы, завел их – а дальше они тикают сами. Нет необходимости молиться, чтобы за понедельником наступал вторник, чтобы петухи кукарекали, кошки мяукали, чтобы огонь был горячий, а вода мокрая. Отсюда их теория о том, что бог однажды создал мир и больше не участвует в нём. Основоположник деизма английский философ Э.Г. Чербери в своих сочинениях, отстаивая деизм как новую религию, «религию разума», «естественную религию»,  утверждал, что она не нуждается в религиозном авторитете, вере, обрядах, таинствах и молитвах. В этом заключается одна из причин отрицания средневекового христианства с его верой в то, что, создав мир, бог всё время следит за тем, как  там идут дела, грешников наказывает, праведников награждает, посылает людям информацию в виде знамений (солнечные затмения, стихийные бедствия и прочее):

  «… Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живём и движемся и существуем…»

                Деяния, 17:27-28               

  Эта имманентность бога в русском народе выражены поговоркой: «Бог-то всё видит» (Так говорят, когда кто-то, уверенный в своей безнаказанности,  совершает плохой  поступок) или пожеланием работающему: «Бог в помощь» (Копает весной крестьянин землю на своём огороде, мимо проходит сосед: «Бог в помощь, соседушка». Бог в любом деле помощник, без него и огород не вскопаешь; главное – молиться вовремя не забывай).
  Но в метафоре деистов, что мир, созданный богом, подобен механизму вроде часового, содержится противоречие. Если часовой мастер изготовил часы и завёл их, это не значит, что в дальнейшем его вмешательство  в работу часов не требуется. Часы – это не вечный двигатель, и нужно регулярно заводить, поднимать гири, поправлять стрелки, если часы начинают спешить или отставать; наконец, они требуют смазки и техосмотра, детали часов изнашиваются и приходится их заменять. Так что, вмешательство часовщика всё-таки требуется, хотя бы время от времени, поэтому я в споре деистов с теистами взял бы стороны  последних, хотя и с оговорками. Конечно. «вселенские часы», созданные всемогущим «часовщиком» ходят сами и этот «часовщик»  не двигает стрелки, не крутит колёсики – здесь его вмешательство действительно не нужно, но он неусыпно следит за работой «механизма» под названием человечество и в нужный момент посылает людям  «часовых дел мастеров» - пророка, пассионария, харизматика, который берёт на себя ответственность за развитие человечества и подкручивает ослабевшую «пружину», чтобы часы шли быстрее. Сами деисты были такими часовыми мастерами и понимали свою ответственность перед человечеством. Но это так, к слову.
  Вторая причина отрицания теизма  – множество религий и течений внутри них, ересей и религиозных сект, и каждая претендует на единственно истинное понимание бога и враждебна всем, кто верит в бога иначе и у кого иные культы и религиозные обряды. Логика подсказывала деистам рационалистическое объяснение: есть одна истинная религия, а все конфессии, течения и секты – результат искажения этой естественно-разумной, «общечеловеческой религии»,  или проторелигии,  мифами, предрассудками и жреческими интересами. И в этом смысле деизм является отрицанием отрицания: теистическое христианство отрицало пантеистическое язычество и искореняло его огнём и мечом, пантеизм отрицает христианство с его претензией на монополию на истину. В противовес христианско-теистической нетерпимости деизм провозгласил религиозную терпимость и свободу совести: если все существующие религии восходят к одному источнику – пра-религии, зачем спорить, ненавидеть друг друга, зачем пытать, мучить, убивать ближнего? Не лучше ли верить в «истинную религию»  или «религию разума» - тем, кто обладает знаниями, интеллектом, а простые, неграмотные люди пусть верят так, как их научили с детства. Поэтому деисты допускали «частную» религию, обусловленную традициями, привычками того или иного народа или социального слоя. Как говорят в Одессе, «лишь бы все были здоровы».
  В этой веротерпимости, религиозной толерантности  деизм, как третье отрицание (пантеисты – теисты – пантеисты) возрождает дух пантеизма. Деистическая Вселенная  едина и всё в ней взаимосвязано, как взаимосвязаны все части часового механизма. Пантеистическая Вселенная есть тело единого бога,  и все части в ней взаимосвязаны  как органы в организме человека. Уже упоминаемый выше вождь племени дуанов тщетно пытается втолковать теисту американскому президенту:

  «Вот что мы знаем: все вещи взаимосвязаны, как кровь, объединяющая всех нас в одну семью. […] Мы знаем одно, и белый человек тоже поймёт это однажды: Наш Бог – один и тот же».

  Не случайно в языческой Древней истории практически нет религиозных войн. Воевали много и жестоко, но воевали из-за территорий, из-за ресурсов, ради каких-то политических целей, но никогда -  из-за того, что соседний народ не тем богам молится или ради того, чтобы силой насадить среди них свою «единственно правильную» религию. Римляне, покорив очередной народ и присоединив их территорию к своей империи, охотно перенимали их богов и вводили их в свой пантеон. А почему нет? Как поёт Городницкий,

                Трудно веровать в единственного Бога:
                Прогневится и тебя прогонит прочь,
                На Олимпе же богов бессмертных много,
                Кто-нибудь да согласится нам помочь.

  Правда, в некоторые периоды в Риме были гонения на христиан, но они имели не религиозный, а политический характер: христиане не признавали римских законов, отказывались почитать императора как бога, что являлось политическим преступлением.
  Войска Чингиз-хана превращали завоёванные города в руины, но богов  покорённых народов они чтили и покровительствовали жрецам, считая, что это умилостивит чужих богов и привлечёт их на сторону монголов.  Русские митрополиты получали от ханов ярлыки, которыми обеспечивалась личная неприкосновенность и привилегии духовенства, а также охрана имущества церкви.  В столице Орды Сарае русская православная церковь даже учредила епископскую кафедру. Единственным требованием монголов к церкви было молиться за здоровье великого хана. А вот западноевропейские католики рвались войной на Русь именно затем, чтобы насадить в ней католицизм.
  Теистический Ветхий завет весь пропитан духом религиозной и национальной нетерпимости:

   «И сказал им Илия: схватите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их, и отвел их Илия к потоку Киссону и заколол их там» (3 Цар 18:40)

   «..но пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти». (Втор 18, 20)

  «Если найдётся среди тебя в каком-либо из жилищ твоих, которые Господь, Бог твой, даёт тебе, мужчина или женщина, кто сделает зло пред очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его, и пойдёт служить иным богам, и поклонится им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному, чего я не повелел, и тебе извещено будет, и ты услышишь, то ты хорошо разыщи; и если это точная правда, если сделана мерзость сия в Израиле, то выведи мужчину того, или женщину ту, которые сделали зло сие, к воротам твоим и побей их камнями до смерти». (Втор. 17:2-5)

  «И услышали сыны Израилевы, что говорят: вот, сыны Рувимовы и сыны Гадовы и половина колена Манасиина соорудили себе жертвенник на земле Ханаанской, в окрестностях Иордана, напротив сынов Израилевых. И когда услышали сие сыны Израилевы, то собралось всё общество сынов Израилевых в Силом, чтоб идти против них войною». (Навин, 22:11-12)

  «И будет Господь, Бог твой, изгонять пред тобою народы сии мало-помалу; не можешь ты истребить их скоро, чтобы [земля не сделалась пуста и] не умножились против тебя полевые звери», но предаст их тебе Господь, Бог твой, и приведёт их в великое смятение, так что они погибнут; и предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их поднебесной: не устоит никто против тебя, доколе не искоренишь их. Кумиры богов их сожгите огнём…» (Втор. 7:22-25)

  «И Мааху, мать свою, царь Аса лишил царского достоинства за то, что она сделала истукан для дубровы. И ниспроверг Аса истукан её, и изрубил в куски, и сжёг в долине Кедрона. (2 пар. 15:16)
  «…и даже мать свою Ану лишил звания царицы за то, что она сделала истукан Астарты; и изрубил Аса истукан её и сжёг у потока Кедрона. (3 Цар. 5:13)

О «Истребите все места, где народы, которыми вы владеете, служили богам своим, на высоких горах и холмах, и под всяким ветвистым деревом; И разрушьте жертвенники их, и сокрушите столбы их, и сожгите огнём рощи их, и разбейте истуканы богов их, и истребите имя их от места того». (Втор. 12:2-3)

  «И сказал [Господь Моисею]: вот, Я заключаю завет: пред всем народом твоим соделаю чудеса, каких не было по всей земле и ни у каких народов; и увидит весь народ, среди которого ты находишься, дело Господа; ибо страшно будет то, что Я сделаю для тебя; сохрани то, что повелеваю тебе ныне: вот, Я изгоню от лица твоего Амореев, Хананеев, Хеттеев, Евеев, [Гергесеев] и Иевусеев; смотри, не вступай в союз с жителями той земли, дабы они не сделались сетью для вас. Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, вырубите священные рощи их, [и изваяния богов их сожгите огнём], ибо ты не должен поклоняться богу иному, кроме Господа, потому что имя Его – ревнитель; Он Бог ревнитель». (Исход, 34:10-14)
Ничего подобного в языческом мире быть не могло. Когда греки через финикийцев узнали шумеро-аккадскую богиню любви и власти Иштар, они ввели её в свой пантеон богов, но выговаривали  её имя с древнегреческим акцентом: Астарта. Как её имя выговаривали с местным акцентом в Израиле, я не знаю, но, если верить Википедии, в X – VIII веках до н. э., когда израильтяне ещё были язычниками-пантеистами,  они узнали Иштар от жителей Месопотамии и тоже ввели её в свой пантеон.
   Новый Завет, учит «возлюбить ближнего», вне зависимости  от национальности «ближнего», в этом отношении для христианина «нет ни эллина, ни иудея», но – при условии, если «эллин и иудей» христиане. Если нет – следует его обратить в «истинную» веру, а с его прежними религиозными святынями поступить так, как этого требует бог в Ветхом завете: 

«… разрушьте жертвенники их, и сокрушите столбы их, и сожгите огнём рощи их, и разбейте истуканы богов их, и истребите имя их от места того» (Втор. 12:2-3),
 

  что и делали христиане в Риме. Примеры я приводил в первой части «От Золотого Тельца к Водолею»:

   «Святой Равноапостольный император Константин  повелел выбросить  из храмов все античные изображения, переплавить металлические скульптуры и разбить каменные. Баптистерий Сан-Джованни ин Латерано в Риме украшен циклом картин художника Карло Маратти, посвящённых Константину. Одна из них называется «Разрушение языческих богов». Один из первых историков церкви Евсевий в своём «Похвальном слове Константину» писал: «Ценный металл сплавляли в бруски, а бесформенные остатки выкидывали на свалку в довершение позора, которому подвергались язычники». «Рубите их топорами, эти храмовые безделушки! Переплавляйте их в монеты, в металл. Всё, чем восхищались язычники, -  ваше, берите и не стесняйтесь!» - напутствовали сыновья Константина солдат, посылаемых на разрушение храмов».

А как поступать  с отступниками, еретиками? На этот счёт в Ветхом Завете тоже есть чёткие указания:

«Если будет уговаривать тебя тайно брат твой, сын матери твоей, или сын твой, или дочь твоя, или жена на лоне твоем, или друг твой, который для тебя, как душа твоя, говоря: «пойдем и будем служить богам иным, которых не знал ты и отцы твои», […]
то не соглашайся с ним и не слушай его; и да не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его,
но УБЕЙ его… […]
Если услышишь о каком-либо из городов твоих, которые Господь, Бог твой, дает тебе для жительства,
что появились в нем нечестивые люди из среды тебя и соблазнили жителей города их, говоря: «пойдем и будем служить богам иным,       которых вы не   которых вы не знали»,
то ты разыщи, исследуй и хорошо расспроси; и если это точная правда, что случилась мерзость сия среди тебя,
ПОРАЗИ  жителей того города острием меча, ПРЕДАЙ ЗАКЛЯТИЮ его и всё, что в нём, и скот его порази острием меча;
всю же добычу его собери на средину площади его и СОЖГИ ОГНЁМ город и всю добычу его во всесожжение Господу, Богу твоему, и да вечно в будет вечно в развалинах, не должно никогда вновь созидать его». (Втор. 13:5-16)

  Эта программа была полностью реализована в средневековой Европе: походы фанатиков-крестоносцев в Палестину «освобождать гроб господень», которые до сих пор исламские народы вспоминают с ужасом, Варфоломеевская ночь, ужасы инквизиции и прочее.
  Новый Завет  в религиозной нетерпимости оказалось даже во много раз более жестоким, чем Ветхий. Ветхий Завет учит совершать акты вандализма над чужими верованиями, побивать камнями  инаковерующих и отступников, Новый не желающих принять учение Христа обрекает на самые страшные муки, какие только может измыслить озлобленный мстительный ум человеческий: вечно гореть в геенне огненной без надежды на прощение:

  «Если же придёте в какой город и не примут вас, то, выйдя на улицу, скажите: и прах, прилипший к нам от вашего города, отрясаем вам; однако же знайте, что приблизилось к вам Царствие Божие. Сказываю вам, что Содому в день оный будет отраднее, нежели городу тому. Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вефсаида! […] … и Тиру и Сидону отраднее будет на суде, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься». (Хоразин и Вефсида – города, жители которых не приняли Христа; Капернаум – город, ставший свидетелем чудесных деяний Христа, но отвергший его. – В.Г.)

                Лука, 10: 10-15               

  Заслуга деистов перед историей в том, что они впервые в Европе поставили вопрос о веротерпимости и уважительном отношении к людям иных религиозных убеждений.  Правда, пантеист Робеспьер в революционной Франции  преследовал католиков, учреждая культ Верховного существа в качестве гражданской религии, но, во-первых, этот период был очень коротким, а во-вторых, католические священники уничтожались в первую очередь как представители эксплуататорского сословия. Революционеры реализовали идею пантеистов, и был провозглашён принцип свободы совести. Когда пришедший к власти Наполеон восстановил католицизм в качестве государственной религии, принцип свободы совести остался. Император обеспечил религиозную свободу и равенство протестантским сектам и провозгласил Францию отчизной для евреев. Он же, захватив в 1800 году Испанию,  запретил  инквизицию. После его низложения она была восстановлена, но в 1834 году окончательно упразднена, а в 1820-м была упразднена инквизиция в Португалии. Деистические идеи веротерпимости проникли в Северную Америку и под влиянием философов-деистов Б. Франклина, Т. Джефферсона, Т. Пейна и др., а также первого американского президента Дж. Вашингтона, симпатизировавшего деизму, в Конституции США был утверждён принцип полного разделения церкви и государства, а в стране установилась религиозная веротерпимость. С тех пор в Западной Европе и США больше не убивают и не побивают камнями за то, что человек молится не так и не тому, не рушат храмы, но… в теленовостях мы каждый день слышим о новых зверствах фанатичных теистов-исламистов и об уничтожении ими по религиозным убеждениям бесценных памятников культуры. Время от времени мы узнаем о нападении на православные храмы и избиения православных священников католико-бандеровскими «патриотами» на Украине, их артиллерия прицельно бьет не только по детским садам, школам и больницам, но и по православным храмам на юго-востоке. А у нас в столице бесчинствует  экстремистская  православная организация «Божья воля». Выполняя «божью волю», как они её понимают, эти уполномоченные господа бога напали на музей Дарвина  и устроили там шабаш, по духу напоминающий кощунственную акцию «Пусси Райт» в храме Христа-спасителя, учинили акт вандализма на выставке в Манеже. И это ещё цветочки. Парни они молодые, энергичные, агрессивные, жить будут долго и много ещё чего сотворят, а поскольку они ведут активную пропаганду среди молодёжи и детей, логично предполагать, что движение  этих мракобесов  будет расти.
  Деистическое мировоззрение не могло не отразиться на религиозных взглядах коммунистов. Уже в «Утопии» Мора  (опубликована в 1516 г.) сделана попытка разработать религию, «основанную на разуме» и противопоставить её историческим религиям. Утопии полная свобода совести. Некоторые утопийцы считают богом Солнце, другие –Луну, третьи – кого либо из древних героев. Такая религия напоминает Античность с её многобожием, и древние герои там действительно обожествлялись. Но кому бы ни молились жители Утопии, все они признают

   «…некое единое божество, неведомое, вечное, неизмеримое, необъяснимое, превышающее понимание человеческого разума, распространённое во всем мире не своею громадою, а силою: его называют они отцом».

  И когда один принявший христианство проповедник назвал все другие религии языческими, а их последователям угрожал вечными муками, был арестован и осуждён.
  «Город Солнца» Кампанеллы  религия соляриев рационалистическая, в ней отражены передовые научные представления  начала XVII века, в котором  жил Кампанелла. Поэтому Земля в книге не ветхозаветная плоская «земная твердь», а шар, и в храме Солнца на алтаре рядом с глобусом, изображающим звёздное небо, стоит глобус, изображающий Землю. Вселенная понимается рационалистически как идеальный механизм, ему-то и поклоняются в храме Солнца.
  Уинстенли в памфлете «Закон свободы», не отрицая  бытие бога,  рассуждает о нём как типичный деист. Деистские священники, которые, как утверждает Уинстенли, в будущем обществе будут произносить проповеди, будут говорить

«о всех искусствах и науках, один день об одном, в другой — о другом, как например, по физике, хирургии, астрологии, астрономии, навигации, хлебопашеству и тому подобное»
«речи могут иметь иногда темой природу человечества, его темные и светлые стороны, его слабость и силу, любовь и зависть…»
«пояснять деяния и события древних веков и правлений, выдвигая на первый план благо свободы,
происходящее от хорошо организованного правления…»

  К концу XVII века коммунистическое мировоззрение в Западной Европе становится популярным и модным. Отвечая потребностям читателей, на книжный рынок хлынул поток коммунистической литературы, от занимательных романов, рассчитанных на широкую публику до философских и социологических книг, для  узкого круга читателей. И христианство в этих произведениях если не отрицается воткрытую, то, по крайней мере, остаётся в стороне. Так, в  занимательном романе Дени Вераса «История саварамбов» (первый том вышел в 1675 г.) в коммунистическом государстве саварамбов  принята религия Солнца и считается, что оно является королём страны. В книге «Республика Философов, или История Ажаойев» (1768), приписываемой Фонтанелю, жители фантастической страны – типичные деисты:

  «Ажаойи не имеют культа, храмов, священников и священных книг. Они поклоняются природе как их доброй матери. Никакого высшего существа они не признают, но полагают, что всё живое имеет разум».

  В книге с длинным названием «Южное открытие, сделанное летающим человеком, или Французский Дедад: чрезвычайно философская повесть» Ретифа (1781) жители Мегапатагонии, когда их спрашивают, где у них храм, указывают на небо и землю. Своим божеством они почитают Солнце – отца всех мегапатагонцев и Землю – общую мать. Поклонение Солнцу у Кампанеллы в городе Солнца, у Вераса в стране саварамбов, у Ретифа в Мегапатагонии, поклонение природе у Фонтанеля в стране ажаойев и матери-земле у того же Ретифа – убедительные свидетельства действия закона отрицания отрицания: деистический коммунизм возвращается к языческому пантеизму, но в новом качестве: ажаойи у Фонтанеля природе поклоняются, однако её не персонифицируют в виде богов и храмы им не строят, и страна их называется «республикой философов», то есть, людей думающих, а не верующих.
   Описание религии фантастических, никогда и нигде не существовавших  стран служили для авторов этих произведений удобной формой эзопова языка, чтобы, не опасаясь обвинений в безбожии,  высказать свои деистические, антихристианскае убеждения: «Это жители такой-то страны Христа не признают, а я тут ни при чём, я каждое воскресенье в церковь хожу». Эти книги подготовили почву для войны против христианства в эпоху Просвещения.

            «КАЗНИ И ЗАСТЕНКИ» КАК СРЕДСТВА ВОСПИТАНИЯ НОВОГО ЧЕЛОВЕКА

Согласно Новому Завету, Христос пришёл на землю для того, чтобы преобразовать человечество. Он дал людям учение, которое стало программой христианского мира, и Средние века были грандиозной попыткой западноевропейского человечества воплотить эту программу, подвести его к переходу в некое высшее духовное состояние. Иными словами, целью христианства было создание нового человека, преодолевшегов себе «ветхого Адама». Поскольку церковь, став союзницей «царства кесаря», отошла от идеалов христианского коммунизма, эстафету первоначальных христианских общин подхватили всевозможные еретические секты, о чём шла речь в части 2 «Коммунизм. От Золотого Тельца к Водолею». Цели эти не были достигнуты, и в Новое время прежнюю задачу – создание нового человека – коммунисты-утописты в своих утопиях пытались решить без помощи Христа, с пантеистических, антихристианских позиций. И, по закону отрицания отрицания, это был возврат к методам, которые предлагал Платон в своих книгах «Государство» и «Законы»: глубоко продуманная система коммунистического воспитания, руководство и контроль государства над общественной и личной жизнью граждан. Я не исключаю, что и в новое время могли возникать еретические секты, пытавшиеся  воплотить принципы христианского коммунизма, но о них мне ничего не известно и, в любом случае, они уже не играли той роли, как в Средние века. Коммунизм Нового времени – это коммунизм образованных людей, философов, писателей, этот коммунизм существовал в мечтах, проектах, в виде художественных образов в многочисленных коммунистических романов-«фэнтези», а, посколбку простой народ был, как правило, неграмотным, разрабатываемые проекты коммунистического общества не выходили за рамки читающего круга.
  Какими  же представляли себе методы создания нового человека коммунисты-книжники Нового Времени?
Еваегелие не желающим принять учение Христа и очиститься грозило вечными страшными муками после Страшного суда:

  «…Содому в день оный будет отраднее, нежели городу тому. Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вефсаида! […] … и Тиру и Сидону отраднее будет на суде, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься».
                Лука, 10: 10-15

  А пока Страшный Суд не наступил, слуги божьи-инквизиторы наставляли еретиков на путь истинный земными адскими муками. Коммунисты-пантеисты Нового времени в Страшный суд и ад не верили (хотя некоторые из них относились к Христу с уважением, например, Вольтер), и угрозу посмертных мук  как средство воспитания они использовать не могли, поэтому они уповали на насилие на земле (но у Мора жители Утопии верят, что после «настоящей жизни», то есть, после жизни на земле Провидение наградит за добродетель и накажет за пороки). Как и в любом государстве, в коммунистических странах, созданных фантазией прожектёров-утопистов, тоже существует преступность, а значит, и необходимость наказания преступников. В городе Солнца Кампанеллы преступлениями считаются:

  «неблагодарность, злоба, отказ в должном уважении друг к другу, леность, уныние, гневливость, шутовство, ложь, которая для них ненавистнее чумы. И виновные лишаются в наказание либо общей трапезы, либо общения с женщинами, либо других почетных преимуществ…»

  Куда более суровая участь ждала в городе Солнца модниц:

  «…они подвергли бы смертной казни ту, которая из желания быть красивой начала бы румятить лицо, или стала бы носить обувь на высоких каблуках, чтобы казаться выше ростом, или длиннополое платье, чтобы скрыть дубовые ноги».

  Предусмотрены наказания и для провинившихся поэтов:

  «…поэты воспевают славных полководцев и их победы. Однако же тот, кто что-нибудь присочинит от себя, даже к славе кого-либо из героев, подвергается наказанию. Недостоин имени поэта тот, кто занимается ложными вымыслами».

  Мор предлагает в качестве наказания обращение преступников в рабство. Так, пойманных воров превращают в государственных рабов  и в знак их положения им подрезают одно ухо. Ленивых

   «не столько наказывают кандалами, сколько поощряют ударами».

   Стукачество, доносы поощряются: раб, донёсший о том, что его товарищи по несчастью готовят побег, получает свободу, а свободный – деньги. Пойманного же раба казнят, помогавшего ему свободного – обращают в рабство. Все эти суровые законы весьма напоминают ветхозаветные, и Кампанелла даже напрямую что-то заимствует. Так, насильники в его идеальном городе наказываются смертной казнью или ветхозаветным «око за око»:

  «К насильникам применяется смертная казнь или наказание — око за око, нос за нос, зуб за зуб и т. д»

Сурово наказываются военные преступления:

  «…первый обратившийся в бегство, может избежать смерти лишь в том случае, когда за сохранение ему жизни ходатайствует всё войско и отдельные воины принимают на себя часть его наказания. Но это снисхождение применяется редко и лишь при наличии ряда смягчающих обстоятельств. Вовремя не оказавший помощи союзнику или другу наказывается розгами; не исполнивший приказаний бросается в ров на растерзание диким зверям; при этом ему вручается дубинка, и если он одолеет окружающих его львов и медведей, что почти невозможно, то получает помилование».

  Позаимствовал Кампанелла из Библии и традиционный у евреев способ общественной, коммунистической казни:
  «Смертная казнь исполняется только руками народа, который убивает или побивает камнями…»

  Но Кампанелла по части наказаний – не только эпигон Библии, он личность творчески мыслящая и способен изобрести новые способы казни:

  «Иным дается право самим лишать себя жизни: тогда они обкладывают себя мешочками с порохом и, поджегши их, сгорают, причем присутствующие поощряют их умереть достойно».

  Эти «присутствующие» - отнюдь не безжалостные неумолимые садисты, которым зрелище смерти человека доставляет удовольствие. Нет, они истинно гуманные люди, им искренне жаль преступника, и лишь суровая необходимость заставляет их идти на крайние меры ради общего блага:

  «Все граждане при этом плачут и молят Бога смягчить свой гнев, скорбя о том, что дошли до необходимости отсечь загнивший член государства. Однако же виновного они убеждают и уговаривают до тех пор, пока тот сам не согласится и не пожелает себе смертного приговора, а иначе он не может быть казнен. Но если преступление совершено или против свободы государства, или против Бога, или против высших властей, то без всякого сострадания приговор выносится немедленно»

  Воспитательным целям служит труд. Поскольку, как известно, праздность – мать всех пороков, в государстве севарамбов Вераса:

  «Все граждане обязаны трудиться для поддержания запасов государства, а также из опасения, чтобы они не возмутились в довольстве и в развлечениях или не размякли от безделья».
                Дени Верас. История севарамбов.
У Уинстенли в «Законе Свободы» нет тунеядцев, все работают, но те, кого суд лишил свободы (иногда он называет их рабами) выполняют более тяжёлую работу. Уинстенли не обольщается по части морального уровня своих современников, поэтому в рамках коммунистического общежития он предполагает держать людей при помощи насилия. В его обществе, как и полагается, всё необходимое граждане свободно и безвозмездно берут в госудакственных магазинах, но:

  «…алчный, высокомерный и скотоподобный человек пожелает большего, либо для того, чтобы возлежать подле и созерцать их, либо для того, чтобы растратить их и испортить по своей прихоти, тогда как другие братья будут жить в нужде вследствие недостатка их для употребления».

  Но справедливые законы не допустят такого безобразия:

«…согласно закону, отец семьи, в которой потребляется больше должного, наказывается сначала публичным выговором, а потом обращением в рабство на определенный срок».

Реалист и прагматик Уинстенли прекрасно понимает и то, что при отсутствии материальной заинтересованности заставить людей добросовестно трудиться будет невозможно. Для нерадивых тоже у него предусмитрены наказания:

  «Гражданин, отказывающийся выполнять порученную работу, или юноша, отлынивающий от обучения ремеслу, к которому он приставлен, наказывается сначала публичным выговором, потом кнутом, а если это не поможет — обращением в рабство».

    В обществе, проект которого предлагает Уинстенли, царят патриархальные порядки. В семье именно отец ответственен за соблюдение коммунистических законов его домочадцами:

  «Он должен поручать им их работу, следить за выполнением и не допускать, чтобы они жили в праздности; он должен или порицать их словами, или сечь непокорных, ибо лоза должна быть приготовлена, чтобы привести неразумных к опытности и сдержанности».

  За пределами семьи начинается власть государства, которое наказывает и поощряет, опираясь на справедливые законы. И опять же среди законов, как в городе Солнца Кампанеллы, мы встречаем ветхозаветное «зуб за зуб»:
  «Тот, кто ударит своего соседа, сам получит от палача удар за удар, и утратит око за око, зуб за зуб, член за член...»

Куда суровее полагается наказание за оскорбление должностного лица, тут уже ударом за удар не отделаешься –год принудительных работ.
Предусмотрены Уинстенли и наказания для склочников, сплетников, клеветников и прочих:

  «Тот, кто старается возбудить раздоры между соседями пересказами и клеветой, присуждается к выговору, наказанию кнутом, принудительным работам, если он не исправится — то к пожизненным».

  Поскольку причиной зла в мире, как истинный коммунист, Уинстенли считает частную собственность на землю, за одну только попытку купить и продать землю Уинстенли полагает необходимым наказание принудительными работами, а за свершившуюся покупку или продажу – смертная казнь. За одно только слово «моя» по отношению к земле виновный будет посажен на позорный стул.

Полицейские функции в государстве Уинстенли должна выполнять армия. Причём она будет в полном смысле народной: офицерами будут все должностные лица, а весь народ – рядовыми. Эта армия должна подавлять тех, кто: «… восстаёт с желанием уничтожить вольности республики» и защищать государство от:

«восстания или мятежа себялюбивых должностных лиц или темного народа или для подавления мятежа любого глупца, поднятого с целью нарушить наш общий мир».

В начальный период движения «диггеров» Уинстенли был анархистом и, предвосхищая Маркса,  верил, что государство с его законами и насилием при коммунизме отомрёт: стоит только отказаться от  источника всех зол  – частной собственности, как само собой возникнет общество, основанное на началах общности и справедливости. В памфлете «Письмо лорду Ферфаксу и его военному совету…» он писал:

  «… мы не против чего-либо, что управляется должностными лицами и законами, но с нашей стороны мы не нуждаемся ни в том, ни в другом виде правления…»

  Но уже спустятри года в «Pаконе Свободы» его позиция кардинально меняется. И не справедливо было бы винить его в непоследовательности, измене своим идеалам. Просто он стал реалистом. Он, как Пётр Великий в знаменитом стихотворении М. Волошина,

                «… как и мы, не знал иных путей,
                Опричь указа, казни и застенка,
                К осуществленью правды на земле…»

  В приведённой цитате многозначительно каждое словосочетание, в том числе и «как и мы»: «Царь Пётр не знал иных путей, но ведь и мы не знаем, и я, Максимилиан Волошин, не знаю». И Уинстенли не знал, и Мор с Кампанеллой не знали. И христианская церковь не знала – отсюда «указы, казни и застенки» инквизиции. Но – эти «казни и застенки» для блага человека, чтобы он перевоспитался, преобразился и возлюбил ближнего как самого себя, и простил всех – и врагов, и должников. В трудах утопистов  подчёркивается воспитательный характер наказаний.
  Мор:

  «А обвинительные приговоры являются истинными и верными лекарствами и воспринимаются скорее как нечто приятное, а не наказание».
  «…ответчик примиряется со своими обвинителями и свидетелями, как с врачами своей болезни, обнимая их, целуя и т. д.».

  Кампанелла:

  «А какую цель это (рабство. – В.Г.) преследует? Убить их высокомерие и неразумие, чтобы они стали полезными людьми для республики».

  Уинстенли:

  «Тот, кто ударит своего соседа, сам получит от палача удар за удар […]: основание этому то, чтобы человек заботливо относился к личности других, поступая так, как с ним должны поступить другие».

   
   СЕЛЕКЦИЯ КАК СПОСОБ ВЫВЕДЕНИЯ НОВОЙ, КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПОРОДЫ ЛЮДЕЙ

  Другой способ преображения человеческой породы, который предлагает  Кампанелла -  селекция. Человеческий род можно улучшить, подобно тому, как в сельском хозяйстве выводят новые породы животных и сорта растений с улучшенными, полезными для общества свойствами. И заботу об этом в городе Солнца взяло на себя опять же государство:

  «И они (солярии. – В.Г.) издеваются над тем, что мы, заботясь усердно об улучшении пород собак и лошадей, пренебрегаем в то же время породой человеческой».
  «Поэтому производители и производительницы подбираются наилучшие по своим природным качествам, согласно правилам философии».
  «Ни  одна  женщина не может  вступать в сношение  с мужчиной до девятнадцатилетнего  возраста;  а  мужчины  не  назначаются  к  производству потомства раньше двадцати одного года или даже позже, если они  имеют слабое телосложение.  Правда,  иным  позволяется  и  до достижения  этого  возраста сочетаться с женщинами,  но только  или с бесплодными, или же с беременными, дабы не довести кого-нибудь до запретных извращений.  Пожилые  начальники  и начальницы заботятся об удовлетворении половых потребностей более похотливых и  легко  возбуждающихся,  узнавая об  этом или по  тайным их просьбам,  или наблюдая их  во время занятий в палестре.  Однако  же  разрешение исходит от главного начальника  деторождения - опытного  врача, подчиненного правителю Любви. Когда же все, и  мужчины  и  женщины,  на занятиях в палестре, по
обычаю   древних  Спартанцев,  обнажаются,  то  начальники  определяют,  кто способен и  кто  вял к  совокуплению и какие мужчины и  женщины по  строению своего  тела более подходят  друг другу; а затем,  и лишь после  тщательного омовения, они  допускаются к половым сношениям каждую  третью ночь.  Женщины статные и красивые соединяются только со статными и  крепкими мужами; полные же  -  с  худыми,  а  худые -  с  полными,  дабы  они  хорошо  и с пользою уравновешивали  друг друга.[…] Они  спят   в  отдельных  комнатах  до  самого  часа совокупления. Тогда встает начальница и отворяет снаружи обе двери. Час этот определяется  астрологом и  врачом,  которые стараются уловить время,  когда Венера  и  Меркурий находятся на  восток  от  Солнца в благоприятном Доме, в хорошем аспекте  Юпитера, а  равно и Сатурна и Марса или же вне их аспектов.[…] Они […] тщательно  остерегаются того,  чтобы  в углу не оказалось  планет  зловредных …
  Они  почитают недопустимым,  если родители меньше  чем  за  три  дня до совокупления  запятнали  себя   семенем  и  вели  себя  не   безупречно,  не примирились с вышним  Богом и не преданы ему.[…] Лица же должностные, которые все являются в то  же  время  и  священниками,  а  также  и  ученые-наставники  могут  быть производителями лишь при соблюдении  в течение ряда дней многих условий, ибо от усиленных умственных занятий ослабевают у них  жизненные силы,  и мозг их не  источает мужества,  потому  что они постоянно о чем-нибудь размышляют, и производят из-за  этого худосочное потомство. А этого они всячески стараются избежать,  и потому таких  ученых  сочетают с женщинами  живыми,  бойкими  и красивыми.  Людей же резких, быстрых, беспокойных и неистовых - с женщинами полными и кроткого нрава.  И они утверждают, что  совершенного телосложения,
благодаря которому развиваются добродетели, нельзя достичь путем упражнения; что  люди порочные по природе работают хорошо только из страха перед законом или перед Богом, а не будь этого,  они тайком или открыто губят государство. Поэтому  все главное  внимание должно  быть сосредоточено на деторождении, и надо  ценить природные качества производителей,  а не приданое и  обманчивую знатность рода.[…]
  Те же, которые понесут, в течение двух недель, не занимаются физической работой. После этого они переходят к спокойным занятиям для укрепления плода и для притока к нему пищи и затем укрепляют себя, переходя мало-помалу к более усиленной  работе.
Пищу разрешается  им  употреблять только  здоровую, по  предписанию  врачей. Когда  же  они  родят, то кормят сами и  воспитывают новорожденных в  особых общих  помещениях;  грудью  кормят они  два года и больше,  в зависимости от предписания  Физика. […]
…в большинстве  случаев,  родившись  под одним и тем  же  расположением  звёзд,
сверстники сходствуют и по способностям, и по нраву, и по наружности, отчего
проистекает  великое  согласие   в  государстве,  поддерживаемое  неизменной
взаимной любовью и помощью друг другу».

  Думаю, мы не ошибёмся, если предположим, что, создавая свой «город Солнца», Кампанелла взял за образец древнюю Спарту. Плутарх писал, что в Спарте, новорожденных детей с физическими недостатками бросали в пропасть:

  «Воспитание ребёнка не зависело от воли отца, — он приносил его в «лесху», место, где сидели старшие члены филы, которые осматривали ребёнка. Если он оказывался крепким и здоровым, его отдавали кормить отцу, выделив ему при этом один из девяти земельных участков, но слабых и уродливых детей кидали в «апофеты», пропасть возле Тайгета.

— Плутарх «Жизнеописание Ликурга», XVI

(Новейшие исследования опровергают эту историю: судя по останкам, в пропасть иногда сбрасывали преступников

и пленных, но не детей )

  Кампанелла, несомненно, знал эту  легенду и в своём «Городе Солнца» принял меры к тому, чтобы дети рождались только наивысшего качества, для чего он привлёк медицину и «науку» - астрологию. Подобно грекам, утверждавшим, что в здоровом теле здоровый дух, Кампанелла  был  убеждён, что в людях, выведенных путём селекции с «совершенным телосложением»,  «развиваются добродетели». Но в государстве северамбов, созданном воображением Дени Вераса, процесс деторождения пущен на самотёк, и потому там иногда рождаются калеки  (СМ. текст). Их не сбрасывают в пропасть, как в Спарте, а просто ссылают в отдалённые города подобно тому, как в 1980-м году перед олимпиадой высылали из Москвы алкоголиков, наркоманов, воров, бомжей и проституток. Оставляют только красивых и с прекрасным телосложением. Впрочем, красивые, но бесплодные женщины тоже отправляют в ссылку подобно калекам. В этом отношении бесплодным в городе Солнца живётся лучше: их  не ссылают и они даже считаются полезными членами общества: их используют для сексуального удовлетворения юношей, не достигших возраста, пригодного для производства детей.  Их социальный статус ниже, чем у «племенных» женщин, но такая дискриминация установлена исключительно ради всеобщего блага – продолжения рода соляриев:

  «Ежели какая-нибудь женщина не понесет  от одного мужчины, её сочетают с другим;  если  же  и тут  она  окажется  неплодною,  то  переходит  в  общее пользование,  но  уже  не  пользуется почетом, как  матрона, ни в  Совете по деторождению, ни в храме, ни  за столом. Это делается с  той целью, чтобы ни одна  не предотвращала сама беременности ради сладострастия».

                ЛОШАДИНЫЙ РАЙ СВИФТА

  В утопической стране мизантропа Джонатана Свифта, описанной в повести «Путешествие в страну Гуигнгнмов» только лошади совершенны, люди же выродились в мерзких безобразных еху. На лошадином языке «гуигнгнм» (лошадь) означает «венец творения». И в таком определении нет преувеличения. Лошади этой страны не только абсолютно честны и правдивы, но в их языке даже нет слов, обозначавших ложь и обман; также нет таких слов, как власть, богатство, злоба, зависть, правительство, война, закон, наказание и т.д, поскольку такими словами нечего обозначать. Обычаи гуигнгнмов совершенны, поскольку они защищают интересы всех граждан, а не богатое меньшинство. Да и нет в лошадином государстве ни богатых, ни бедных. Нет у гуигнгнмов религии, и потому нет религиозных войн и споров по поводу того,

  «…является ли тело хлебом или хлеб телом; что лучше: целовать кусок дерева или бросить его в огонь; какого цвета должна быть верхняя одежда: чёрного, белого, красного или серого…»
          Здесь и далее цит. по: Свифт Д. Путешествия Гулливера в страну Гуигнгнмов... gumer.info›Библиотека Гумер›Fiction/svift/04.php

Когда Гулливер рассказал своему новому другу и хозяину – гнедому лошаку о том, что в стране, откуда он прибыл, существуют деньги, и что благодаря им богатые подчиняют себе бедных, что на одного богача приходится более тысячи бедных, вынужденных влачить жалкое существование и надрываться на тяжёлой работе, получая гроши, чтобы богатые жили в роскоши, лошак не мог понять, как могут существовать такие безумные порядки, ведь все имеют право на свою долю земных плодов. Управление в стране демократическое: на равнине собирается совет представителей всей нации и обсуждают положение различных округов: достаточно ли они снабжены сеном, овсом, коровами и рабами-еху, и если в каком-то округе чего-то не хватает, то совет доставляет туда всё необходимое из других округов. Все решения принимаются только  единогласно. Собирается такой совет раз в четыре года и длится всего пять-шесть дней - при абсолютной честности, взаимной любви и скромности их потребностей этого времени вполне  достаточно. Судей, тюрем, полиции и палачей.  естественно, тоже нет – им в этом лошадином раю просто нечего было бы делать.
  Почему гуигнгмы столь совершенны, а люди столь порочны? На этот вопрос Свифт, сын своей левополушарной эпохи, даёт однозначный ответ: потому что лошади живут по законам разума:
  «Благородные гуигнгнмы от природы склонны ко всем добродетелям и не имеют никакого понятия о том, что такое зло. Основное правило жизни заключается для них в полном подчинении своего поведения руководству разума».
Козьма Прутков учил: «Зри в корень». Гуигнгнмы владеют этим искусством в совершенстве:
«Они отличаются изумительной способностью сразу постигать умом и чувством, что разумно, а что нет. А поняв, без всяких колебаний принимают к сведению разумное и отвергают то, что противоречит разуму. Поэтому долгие споры, ожесточённые пререкания, упорное отстаивание ложных или сомнительных мнений – пороки, неизвестные  гуигнгнмам».
  Такая христианская добродетель, как любовь к ближнему, тоже основывается на разуме:
   «Гуигнгнмы считают, что разум и природа учат их одинаково любить всех себе подобных»
    Справедливости ради следует отметить, что в лошадином царстве полного социального раветства нет: хозяева-лошади держат лошадей слуг, а мерзких еху они держат в рабстве и заставляют работать, и на общих собраниях обсуждается вопрос о том, не следует ли проблему еху решить так, как Гитлер решал «еврейский вопрос», то есть, не стереть ли их с лица земли. И хотя Свифт утверждает, что гуигнгнмы никогда не спорят, потому что «зрят в корень» и  сразу своим разумом постигают истину, «вопрос еху» всё же вызывает споры.
   В отличие от гуигнгнмов люди, эти цивилизованные еху, порочны именно потому что, считая себя разумными, на самом деле имеют развращенный разум, который, по мнению гнедого лошака, хуже звериной тупости, что человеческий разум – это даже уже не разум, а какое-то особое качество, способствующее развитию их природных пороков. Где же выход? Свифт не даёт назидательных советов, но ответ следует из самого содержания книги. Гулливер (далеко не худший представитель человеческого рода, но всё же до совершенства гуигнгнмов ему далеко), живя среди них, проникся их духом  и стал духовно преображаться, проникся отвращением ко всякой лжи и обману. Он даже научился подражать походке и телодвижениям гуигнгнмов, их интонациям и манерам. Конечно, нам с вами недоступно счастье жить среди гуигнгнмов и иметь возможность непосредственно совершенствоваться, общаясь с ними, но ничто не мешает нам брать с них пример, проникшись идеями, заложенными в книге Свифта. Сам Свифт в лошадином царстве ведь тоже не был, однако, обладая крайне скверным характером, бескорыстно помогал людям:
  «Его дневники и тысяча устных рассказов о нём свидетельствуют о его добрых делах и грубых манерах».
Джонатан Свифт: анекдоты и случаи из жизни. Вып....
abhoc.com›arc_an/2013_09/706/

  Будучи англичанином, он боролся за права ирландского народа, за что его бо сих пор почитают в Ирландии. Исследователи творчества писателя считают:

  «В целом творчество Свифта можно рассматривать как призыв найти пути улучшить человеческую природу, отыскать способ возвысить её духовную и разумную составляющие».
 
                Википедия               

  Свой знаменитый памфлет «Сказка бочки» Свифт издал с многозначительным подзаголовком:

   «Написано ради общего совершенствования рода человеческого».

  А в поэме «Стихи на смерть доктора Свифта» писал о себе:

                «Поставил автор цель благую —
                Лечить испорченность людскую».

  В своей книге писатель не проповедует явные коммунистических принципы, однако известно, что он не признавал либеральной идеи о высшей ценности прав отдельного человека и считал, что, предоставленный самому себе, человек неизбежно превратится в мерзкого еху (что мы и наблюдаем в «демократической» России  в судьбе «новых русских» еху). А отсюда один шаг к коммунизму как противоядию от индивидуализма и эгоизма.
  Главное, чему следует научиться у гуигнгнмов – разумной умеренности их потребностей. Люди, рассказывал Гулливер гнедому лошаку, предаются обжорству и пьянству, едят, когда не голодны и пьют, не чувствуя жажды. Это располагает их к лени и расстраивает пищеварение – отсюда всевозможные болезни. Лошади не объедаются изысканными кушаниями, едят только овёс и сено и пьют коровье молоко, и Гулливер приспособился к их рациону – ел лепёшки из овсяной муки, запивая их молоком, в дуплах деревьев находил мёд, разводил его водой, ел с овсяным хлебом и был здоров, как бык – точнее, как конь. Дома Гулливер, по его словам, носил одежду, на изготовление которой требуется сотня ремесленников, постройка и обстановка его дома требовала ещё больше рабочих – в лошадином царстве он жил в хибаре, стены и пол которой сам обмазал глиной и спал на матраце, чехол для которого выткал из ткани, которую изготовил из волокон дикой конопли, а на обивку пошли перья птиц, которых он сам наловил силками из волос еху. Когда одежда Гулливера пришла в негодность, он сшил себе новую из шкурок кроликов и соорудил башмаки с деревянными подошвами. Одним словом, жил, по его собственному признанию, по принципу «простота довольствуется немногим» - и был бодр духом, здоров телом и счастлив. Даже его друг и хозяин гнедой лошак признал, что, под влиянием гуигнгнмов, он излечился от многих дурных привычек и наклонностей, свойственных еху. И на сколько не похожа на эту блаженную жизнь существование его современников на родине – в Англии!

«…я сказал ему (гнедому лошаку. – В.Г.), что наша знать совсем не похожа на то представление, какое он составил о ней; что молодые её представители с самого детства воспитываются в праздности и роскоши и, как только им позволяет возраст, сжигают свои силы в обществе распутных женщин, от которых заражаются дурными болезнями; промотав, таким образом, почти все свое состояние, они женятся ради денег на женщинах низкого происхождения, не отличающихся ни красотой, ни здоровьем, которых они ненавидят и презирают; что плодом таких браков обыкновенно являются золотушные, рахитичные или уродливые дети, вследствие чего знатные фамилии редко сохраняются долее трех поколений, разве только жены предусмотрительно выбирают среди соседей и прислуги здоровых отцов в целях улучшения и продолжения рода; что слабое болезненное тело, худоба и землистый цвет лица служат верными признаками благородной крови, здоровое и крепкое сложение считается даже бесчестием для человека знатного, ибо при виде такого здоровяка все тотчас заключают, что его настоящим отцом был конюх или кучер. Недостатки физические находятся в полном соответствии с недостатками умственными и нравственными, так что люди эти представляют собой смесь хандры, тупоумия, невежества, самодурства, чувственности и спеси».

  Свифт был из тех философов, которые, отвергая настоящее, видят идеал в прошлом. Его прекрасно бы поняли греческие киники с их принципом, который они обозначали словом «аскесис».  Аскесис – это максимальное опрощение, максимальное ограничение своих элементарных потребностей, отказ от всего необязательного, не говоря уже о роскоши. Их идеалом была жизнь первобытного человека, у которого ещё не было огня. И потому они осуждали Прометея, который, подарив людям огонь, положил начало их испорченности. К максимальному опрощению призывал и основатель даосизма китайский философ Лао-цзы. Он учил, что всё зло в мире от того, что люди отклонились от Дао (путь) – универсального мирового порядка, универсального закона, управляющего как природой, так и нравственностью. Быть нравственным – значит, жить в согласии с Дао, быть безнравственным – значит отступать от Дао. Чтобы снова обрести Дао, надо вернуться назад, в первобытное состояние, когда Дао ещё не было потеряно, когда люди ещё не знали развращающих душу благ цивилизации:

  «Пусть государства будут маленькими, а население  - редким. Если в государстве имеются различные орудия – не надо их использовать. Пусть люди до конца своей жизни не уходят далеко от своих мест. Если в государстве имеются лодки и колесницы, не надо их употреблять. Даже если имеются воины, не надо их выставлять. Пусть народ снова начинает плести узклки и употреблять их вместо письма (Лао-цзы имеет в виду узелковое письмо, использующее в качестве носителя информации нити (шнуры), а для её кодирования — узлы, Таким письмом пользовались в Древнем Китае до изобретения письменных знаков и чисел. – В.Г.)
               
                Дао дэ дзин.
               
  В стране Гуигнгнмов лошади живут по закону Дао, и потому добродетельны и нравственны. У них нет письменности – даже в виде узелков на шнурах и все знания сохраняются и передаются устно, а поскольку они, как в утопии Лао-цзы «до конца своей жизни не уходят далеко от своих мест», их история бедна событиями и её легко удержать в памяти. Медицины у них нет, потому что никто не болеет, а ушибы и раны они лечат целобными травами. Счет годам и месяцам ведут по обращениям солнца и луны, но календарей не имеют. Не знают колеса, лодок, железа и вместо орудий труда используют отточенные камни и т.д.
  Читая Свифта, невольно вспоминаешь Льва Толстого, его повесть «Холстомер», в которой старый мерин, как гнедой лошак у Свифта, тоже не понимает людей.
  Холстомер:

   «… люди стремятся в жизни не к тому, чтобы делать то, что они считают хорошим, а к тому, чтобы называть как можно больше вещей своими. Я убежден теперь, что в этом-то и состоит существенное различие людей от нас. И потому, не говоря уже о других наших преимуществах перед людьми, мы уже по одному этому смело можем сказать, что стоим в лестнице живых существ выше, чем люди…».

  Гнедой лошак:

  «Когда я ответил на все вопросы хозяина (гнедого лошака. В.Г.) […] он сказал, что он серьезно размышлял по поводу рассказанного мной как о себе, так и о моей родине, и пришел к заключению, что мы являемся особенной породой животных, наделенных благодаря какой-то непонятной для него случайности крохотной частицей разума, каковым мы пользуемся лишь для усугубления прирожденных нам пороков и для приобретения новых, от природы нам несвойственных. Заглушая в себе многие дарования, которыми наделила нас она, мы необыкновенно искусны по части умножения наших первоначальных потребностей и, по-видимому, проводим всю свою жизнь в суетных стараниях удовлетворить их при помощи изобретенных нами средств».

Гулливер не хотел ничего другого, как только жить в этом лошадином раю, но воплотить это желание оказалось труднее, чем выговорить слова «гуигнгнм» или «схнувнх» из лошадиного лексикона. Как говоридся, рад бы в рай, да грехи не пускают. В конце концов, гуигнгнмы спровадили его восвояси. Это напоминает ситуацию с героем повести Толстого «Казаки», когда  альтер эго автора Оленин, пленившись жизнью «гуигнгнмов»- терских казаков, сам захотел опроститься, стать казаком и жениться на казачке, но понял, что для него, московского аристократа-«еху», это невозможно, что для казаков он всегда будет чужаком, и он возвращается в мир «еху», из которого бежал без оглядки в начале повести.  Известны случаи, когда современный американец, томясь в мире «свободы  и демократии», просится принять его в семью «гуигнгнмов»-индейцев, чтобы, опростившись, жить с ними одной жизнью, но вождь племени отказывает ему, объясняя: «Ты не сможешь жить нашей жизнью, на тебе печать проклятья «еху». 
  Толстой всю жизнь боролся со своими пороками, стараясь вернуться на путь Дао и тоже видел его в опрощении, но искал его не в прошлом, не вне времени, в котором ему довелось жить, а вне дворянской образованной среды. Таковы и его любимые герои.  В судьбоносные минуты им указывают «путь Дао» «гуигнгнмы»: капитан Тушин Андрею Болконскому, солдат Платон Каратаев Пьеру Безухову,  крестьянин Фёдор Константину Лёвину, Прасковья Михайловна отцу Сергию. Толстой тщетно пытался вырваться из объятий цивилизации «еху», чтобы заниматься физическим трудом, как простые крестьяне, пахать землю, жить в простой крестьянской избе – или пойти по дорогам странником-побирушкой, как отец Сергий из его одноимённой повести. Он проклял свои гениальные книги и стал писать для народа простые до примитива книжки, и, не имея возможности уйти из дома, от семьи и жить как живёт простой народ, постарался максимально опроститься в тех условиях, в которых ему, как в тюрьме, приходилось жить: пахал, носил простую одежду и грубые сапоги, которые неумело сам стачал для себя. Когда же наконец решился, «перешёл Рубикон»  и ушел из дома, как пел Высоцкий, «забыв привычки, закрыв кавычки» туда, не знаю куда, тут его и настигла смерть. Не довелось состарившемуся Оленину пожить вольным казаком.
  С психологической точки зрения очень любопытно это стремление ради избавления себя или человечества от греховности вернуться назад, к узелкам на верёвочках Лао-цзы, овсяным лепёшкам Свифта и нищенской котомке Толстого. В человеческой истории эта идея возникает постоянно, начиная от глиняной бочки киника Диогена Синопского и кончая добровольным нищенством и рваными джинсами хиппи, призывающих вернуться к природной чистоте. Мне это явление видится в виде метафоры о полёте на воздушном шаре. Человечество свободно парило в небе, пока пребывало в первозданной природной чистоте. Но вот люди стали обзаводиться предметами роскоши: вкусной и дорогой, но вредной для здоровья пищей, оружием, автомобилями, холодильниками, компьютерами и т.д. И чем больше они загружали корзину монгольфьера достижениями цивилизации, тем ниже он опускался и тем меньше оставалось между сидящими в корзине доброты, душевности и любви. Наиболее прозорливые понимают, что, если и дальше продолжать загружать корзину воздушного шара, он, в конце концов, грохнется о землю и все погибнут со своими дорогими яствами, оружием, автомобилями и холодильниками. И, не зная другого средства спасения, эти мудрецы, чтобы шар снова поднялся в высь, к облакам, к солнцу, предлагают выбросить всё из корзины, и не только оружие и холодильники, но и книги, великие произведения искусства, отказаться от письменности, интеллекта, от… ну, словом, отказаться от всего, питаться овсом и сеном и ржать по лошадиному: «Гуигнгнм! Гуигнгнм!».
Впрочем, не все спасители заходят так далеко. Ещё в конце «перестройки», когда корзину монгольфьера под названием Россия стала стремительно заполняться «благами цивилизации», классик советской драматургии Виктор Розов предлагал менее радикальный и потому более разумный и реальный путь: выбросить из корзины всё лишнее, но оставить необходимое. Он убеждал соотечественников:

  «Русскому человеку нужен достаток. Чтобы в закромах был хлебушек на всякий случай... Тогда можно и чаёк попивать, и с приятелем калякать. Если человечество будет развиваться по американскому типу, оно очень скоро сожрёт всю землю. Желтый дьявол есть желтый дьявол...».
 
                Нина Метельская.pereplet.ru›text/metelskaya9.html

  «Мне кажется, что нашему народу, простому народу свойственно иметь достаток. Ему не надо большого богатства. Дом в десять этажей – что я с ним делать буду? Мне не надо виллу на Канарских островах.
Повторю, нашему человеку свойственно, — может быть, это свойство русской расы, как хотите; не только расы, а свойственно людям, воспитанным в прежние времена, — стремиться к достатку, но не к богатствам. Ведь это важно — и позавтракать хорошо, и пообедать хорошо, поужинать, одеться в приличную одежду, квартиру иметь, машину, но не выпендриваться».

      «Удивление перед жизнью» - Беседа Альберта Лиханова с Виктором Розовым
     (опубликовано в газете «Трибуна» 1 апреля 2004 года).
                detfond.org›ru/articles/uroki-nravstvennosti/…


                Продолжение следует