Память услужливо, заново вычитав, оберегая душевный покой, хочет главу моего одиночества вымарать начисто; набело вычистить горечь разлуки с тобой;
Нашей первой шальной весны бессонницу;
Образ твой пунктирами созвездий августа;
Лета бабьего, жаль скоротечного, таинство;
Зиму - трезвых, холодных расчётов сторонницу.
Нет, не бремя, блаженство в секунде каждой, что с тобой разделил, пусть и не сложилось. С духом соберусь и поделюсь однажды я с тобой тем, что получилось.
А пока бумага – покорная жрица моего доморощенного "ашрама", стерпит всё, что на неё ложится по воле – предстоятеля твоего храма.