И если б не лишили её речи,
То б донеслись недобрые слова.
Глаза сороки пламенем горели,
Как будто враг пред нею и война.
«Ну что ты, в самом деле, обозлилась?
Прости, коль в подозрении не прав.
Уж лучше покажи мне, как пробраться!
Прекрасной не к лицу несносный нрав».
А птица, веря, что она красива,
Вдруг вспомнила про чудное кольцо.
Влетела в клетку, золото схватила,
Уже не мысля жизни без него,
Потом прошлась, задрав свою головку,
Внезапно присмирела у стены,
И коготками тонкой, нежной лапки
Зачем-то брёвна начала скрести.
Открылся вход, ведущий в подземелье.
Да, да, он не в стене был, а в земле.
Такое вот мудрёное строенье –
Ступени вниз спускались в темноте.
Раз путь открылся – нужно продвигаться.
Забрав мешок, обещанный с собой,
Вхарат спросил, оттаявшую птицу:
«Останешься иль двинешься со мной?»
Нет больших сплетниц, чем сороки в мире.
И разве могла птица пропустить
События, что изредка бывают,
Что интересней прочих могут быть?
Поэтому, не сильно церемонясь,
Плутовка запорхнула на плечо.
Боясь того, что раненный попутчик,
Теперь нарочно ступит на неё.