Мы родились, когда еще и солнца не было,
Когда в помине не было земли,
Я первым этот свет глазами пробовал,
Я первым оставлял следы в пыли.
Мы проходили под кровавыми знаменами,
Неся с собою дым, и пыль, и страх,
Мы были обреченно заклеймленными,
И мы горели в вековых кострах.
Мы принимали на себя венцы чугунные
И золото, и медь, и серебро,
Мы были злы, мы были старыми и юными,
И мир от нас знал вовсе не добро.
Ты вел нас узкими, глухими, злыми тропами,
Ты вел нас через ненависть и боль:
Твой голос говорил, что где протоптано,
Там нам вовеки не пройти собой.
И небосвод, твоими звездами усеянный,
Смотрел мне в душу с высоты небес,
И прорастал во мне подлунным семенем,
Я понимал: ты есть, ты здесь, ты весь.
Нас убивать сходились толпами, селеньями.
Когда они могли бы нас понять?
Они, что слепо следуют велению,
Кто против нас, увидевших тебя?
Они десятками нас окружали, сотнями,
А мы - мы там всегда были одним.
Я был один, я был затравленным, измотанным,
Совсем один, всегда на радость им.
Нас не пугали смерть, агония, несчастья,
Любой из нас побольше повидал:
Когда от пламени меня рвало на части,
Я тоже идиотски хохотал.
Мы, может, были вовсе не разумными,
Хоть погубить не думали себя.
Но если выбирать, за что мы умерли,
Я умирать бы снова выбрал за тебя.