Альманах Двойной тариф вып. 4 электронная версия
Уважаемые читатели и авторы!
Вышел из печати четвертый выпуск альманаха. В него вошли произведения известных на прозе и стихире авторов.
В нашем альманахе печатаются авторы из России и зарубежья.
В номере 4 представлены стихи Аллы Изриной, Инны Сантим, Анатолия Переломова, Сергея Таллако.
Алла Изрина
Мягкий снег большими хлопьями
Мягкий снег большими хлопьями вышивает луг у дома.
Что-то скрипнуло и хлопнуло, и навеяло истому.
Белизна пуховой сказки расслабляет, усыпляет,
Вся природа, словно в маске, и покоем глаз ласкает.
Ветерок, чуть напевая, проторил тропинку к дому,
А луна, на них взирая, пригласила мысли в дрёму.
Всё застыло в странных позах, будто вовсе неземное.
Сумерки купают в грёзах и баюкают живое.
Море купает солнце, бронзой горит закат
Море купает солнце, бронзой горит закат,
лодка с прозрачным донцем, взятая напрокат...
Волны, лаская нежно, целуют морскую гладь.
Нынешний день грешный, а завтрашний... Что его ждать.
В море, душа, разлетаясь, рождает волшебный узор.
Лодка, тихонько качаясь, слушает наш разговор.
В жизни бывают мгновенья, подаренные судьбой,
счастье, как знак провиденья – ты сегодня со мной.
Но завтра мы расстаёмся, возможно, и навсегда.
Сюда навряд ли вернемся, и не поймать года.
Память моя запомнит этот роскошный закат.
На фото об этом напомнит твой обжигающий взгляд...
Море купает солнце, бронзой горит закат,
лодка с прозрачным донцем, взятая напрокат.
Весла целуют воду, лаская морскую гладь.
Сегодняшний день не забуду, а завтра... Зачем горевать.
Зарисовка. До рассвета два часа
До рассвета два часа, правит балом ночь.
Не заходят чудеса – грусть их гонит прочь.
Затаенная печаль. Звездопад устал.
У ночи своя мораль, горизонт сбежал.
Ночью мир совсем иной – глухо все, темно,
будто космос за спиной здесь со мной давно.
Тени медленно плывут за луной вослед,
мысли на кусочки рвут. Хочется на свет.
Ночь – царица всех цариц, безгранична власть.
И почти не видно лиц. Нашептались всласть.
Мир к утру затих, устал – чуден этот миг.
Был он только что так мал – снова стал велик.
У всего есть свой черед – предрассветный всплеск,
на заре, всплакнув, восход росам дарит блеск.
Тишина и птичий крик – свет своё берет.
Горизонт опять возник. День пришел, живёт.
Край деревеньки, дом седовласый
Край деревеньки, дом седовласый,
речка закована льдом.
Издали слышу бурчание Ласки.
Движется всё чередом.
Грусть, тишина и безлунная улица.
Ночь. Ни души, ни огня.
День наступающий хочет нахмуриться.
Может уже без меня.
В горницу свет пробирается утром,
греется зорькой окно.
Мир наш устроен загадочно, мудро,
ткётся судьбы полотно.
Скоро весна и душа отогреется,
первый ручей зажурчит.
Зимняя грусть, я надеюсь, развеется...
Что там... – да, Ласка бурчит!
;
Цветастая скатерть, в волнении свечка
Цветастая скатерть, в волнении свечка,
Глазастые блинчики на столе.
И мы, молодые еще "человечки".
Бокалы с вином искрят, как в огне.
Девчонка - отличница, та, что из прошлого,
и смелый мальчишка – он юный совсем,
и трепет души, что судьбой заворожена,
и запах букета его хризантем.
Рождая стихи, рифма бабочкой бьётся,
а мысль убегает в те дивные дни.
Поток красоты нежно в памяти вьётся,
тех дней, что сгорали от яркой любви.
А сердце трепещет, ничто ему годы.
Хотя и подкрался тихонько закат,
душе неподвластны капризы природы.
Но годы всё тянут память назад.
Любовь на двоих, как подарок от Бога,
Казалось, что счастье с лихвой ворожит.
Но вдруг ниоткуда возникла тревога...
Что было, ночами, зачем ворошить.
Что было – то было, останется явью.
Восход не встречаем мы вместе давно.
Но жизнь не отравлена горькой печалью.
И горечь, и счастье – теперь заодно.
;
Инна Сантим
Осень цвета танжерина*
Как парусник, стремительно парящий
По акватории дождем пролитых луж,
Листом последним оставляю счастье,
На память о любви тебе дарю.
Разгладь его, согрей в своей ладони.
И в томике написанных стихов,
Пусть он найдет пристанище. Запомни
Тот затихающий октябрьский звук шагов.
И стылый ветер, и мерцанье света,
В шафран, окутанный манящей лаской луч.
Под шкуркой танжерина* сок из лета,
Как аромат любимых губ, тягуч.
* Танжерин - это сорт мандарина, а цвет танжерина активно используется в западном дизайне,
;
Лавка пряностей
Лавка пряностей распахивает двери.
Над порогом звонкий колокольчик.
Продавец медоточив и споро
Ваш любой каприз, шутя, исполнит.
В баночках душистых разный специй
Притаились страсти и желанья.
Выбор так не прост, щекочет ноздри
Ароматом трав благоуханных.
Подходите, и свои монеты,
Поменяв на колдовские чары,
Скучный вечер лаской обогрейте,
Обожгите чувственным пожаром.
Завлеките в сети, обманите,
Подмешав щепотку в угощенье.
Что же вы застыли, проходите,
Не препятствуйте сердечному влеченью.
У прилавка продается счастье.
Острота редчайших ощущений,
Серое для серых. Вечер тает,
От шагов по клавишам-ступеням
Музыка волнующе сбегает.
;
Снежная бабочка
Прозрачным стеклом восходящего утра
Подернута музыка ломких сосулек
Стекающих с крыши в тревожные ноты,
Едва только ветер своим камертоном
Коснется ледовых посланцев зимы...
И в стылых озерах забытых прощаний
Растает молитва пустых обещаний,
Одна в вихре белом шальной кутерьмы.
Кружусь снежной бабочкой в танце нездешнем.
Как жаль, счастья миг так всегда скоротечен…
.
Когда ты проснешься, я знаю, увидишь,
Как тает в окне легких взмах хрупких крыльев.
Цветное
Рыжее, красное. Желтое…
Как восхитительно кружево.
Ветками тучи проколоты,
Небо дождём обрушено.
Ветер рукой насмешливой
В окна бросает струи.
Пусть я немного грешная,
Но все равно люблю я.
Пусть все ходы записаны...
Я не приемлю правила.
Яркой кометой, искрами
Жизнь полыхает. Странная...
Анатолий Переломов
Шалью из кружев укрыла дома
Веточки тонкие в сложном узоре
И простота белотканных полей...
Лес, будто в снежном пушистом уборе,
Шапку надвинул до самых бровей.
Красными каплями ягод рябины
У снегирей перепачкана грудь.
Ярким румянцем на скулах осины,
Стайкой присели они отдохнуть.
В ниточках инея, пальцы запутав,
Вяжет на спицах-сосульках зима.
Выпав порошей на зябнущий хутор,
Шалью из кружев укрыла дома.
Как все сегодня утром фиолетово
Как все сегодня утром фиолетово,
Дым сигаретный отдает весной.
Она со мной, почти совсем раздетая,
Заигрывает первою листвой.
Ей хочется любви и летних дождиков,
Чтоб грусть из жизни смыло навсегда.
Двоичный код из единиц и ноликов:
Подснежник – ты..., я – талая вода.
Да кряхтит на морозе избенка
Обернулась морозом погода,
Линзой вогнутой пруд заблестел,
Горстью снега шлифует природа
Обнаженность березовых тел.
Невесомым узором снежинки –
На траве, на опавшей листве.
Лед прозрачный, покрывший тропинки,
Декабрю признается в родстве...
Лишь река, торопливо и звонко,
Убегает от новой зимы,
Да кряхтит от мороза избенка,
Смотрят красным глаза бузины.
Дым печной, ощутимый и плотный,
В голубом Зазеркалье небес
Обжигает на вдохе холодным
Грудь лихих бесшабашных повес.
Как веточка мимоз неловких
Два берега одной реки,
И мысли падают отвесно:
"Как половодье неуместно.
Не стой! Верни ее, беги! "
Зубовный скрежет серых льдин,
Бессильных, яростных и ломких.
С весной один я на один,
Как веточка мимоз неловких.
По-прежнему себе же лгу.
Мне кажется, ты где-то близко,
Но обернуться не могу.
Приходит вечер, солнце низко...
По земле ночь устало брела
Журавлиные скрипы колодца,
Лай собаки, притихшая мгла,
Черный плащ, надевая на солнце,
По земле ночь устало брела.
Отдохнуть на ступеньках присела,
Белой церкви, стоящей в селе.
Помолиться, наверно, хотела,
О тебе, обо мне, о луне.
Улыбнулась открыто и грустно,
Мы не зря доверяем ей сны.
И пошла, растворяясь искусно,
В серебристых лучах тишины.
Замирают вечерние звуки
Замирают вечерние звуки,
Темнота проступает в зрачках,
И сжимаются нервные руки
На светящихся лунных смычках.
Партитуру небесную пишет
Безымянный ночной музыкант,
И становится слышно, как дышит
Бесконечности скрученный бант.
Так играйте же звездные скрипки!
Прекращается времени бег,
Чтобы в прошлом оставить ошибки
Настоящих и будущих лет.
Старый дом полный жизни и тайн
На рассвете стучат топоры,
Все усыпано стружкой смолистой,
А в сторонке у древней избы,
На крылечке спит кот золотистый.
Ему снится скрипучий чердак,
Домовой, в серебре паутина,
Светлый месяц — небесный рыбак,
Сетью лунной задевший стропила.
Старый дом полный жизни и тайн,
Тихо шепчущий в звездное небо,
Запах утра, в печи каравай
Материнского свежего хлеба...
Из вечности проступят фрески
Я видел многоцветье лун
Под неземными небесами,
Читал слова забытых рун,
Соединял миры мостами.
Над безднами, которых нет,
Есть только тонкие вуали
И шелковый на ощупь свет,
Несущий звезды по спирали.
Лишь иногда раздвинет он
Над тайным входом занавески,
Под штукатуркою времен
Из вечности проступят фрески.
И краски вновь заговорят
О милосердии вселенной,
Дотронутся, благословят
Рукой божественно-нетленной.
День, как впервые шагнувший малыш
Бусины-капельки струйками-нитками
Небо связали с опавшей листвой.
Осень с зимой обменялись визитками —
Белый отрез с золотистой каймой.
Тучи, набухшие ночью над городом,
Падают прямо на лезвия крыш.
Сыплется в прорези снегом и холодом
День, как впервые шагнувший малыш.
;
О том, что небо уронило листья
Осенний дождь, занудливо-речистый,
Частит на позабытом языке
О том, что небо уронило листья
На облака, плывущие в реке.
И серый мир становится прозрачней
Сквозь мутные потоки на стекле.
А воздух, никотиново-табачный,
Как бабье лето, теплым в сентябре.
Объемы ночного пространства
Объемы ночного пространства
Сливаются в танце теней.
На окна из черного глянца
Налипли огни фонарей.
На плоскости белого снега
Рисует кусочками звезд
Следы одного человека
Луна. Рядом брошенный пес.
Зимой замерзают надежды,
Мы все перед кем-то в долгу.
Не смотрим на небо, как прежде...
А там рисовали весну.
;
Сергей Таллако
Океан
Прожигает ли луч на закате огнём в тучах дыры,
Или утром дарит океан небу огненный диск –
Волны к берегу льнут, клокоча иль воркуя игриво,
А над ними пронзителен чаек алеющих писк!
Мы приходим к нему, опираясь на палку, седыми,
Или в волны ныряем под звонкий ликующий крик,
У него мы всегда остаёмся детьми озорными.
И играет в сердцах солнца яркого пенистый блик!
Он её целовал озорно, вольно, радостно, смело.
Украшал, а не мял дивных форм молодую красу.
В водах резвых своих он мешал нам, шутя и умело,
Я её ревновал, над волною держа навесу!
Набегает волна, как привет от далёкого грома.
И вещает, что горя и старости в принципе нет.
Океанский прибой – он всегда где-то близко от дома.
Постоянство в подвижном – певучий и вечный сюжет.
Когда умна твоя жена!
«Но всё на место встанет вдруг,
Когда умна твоя жена!»
Из раннего ("Жена").
Передо мною компьютер во тьме,
Отблеск дисплея дрожит на стене:
Трудно в EXCELе таблицу творить,
Матрицы множить, поправки вносить.
Бедная, бедная ты, голова,
Кости порядочно, мало ума!
Снова неверно я функцию ввёл,
Видно, коллега мне – старый осёл!
Вдруг из-под локтя проникла проворно
И наклонилась над функцией спорной
В локонах чёрных живая головка.
Пальцы по «клаве» забегали ловко.
И понимаю внезапно во тьме -
Я у дисплея - помеха жене,
Столбики матрицы стройно стоят,
Вышел в нули злых погрешностей ряд.
Функция сломлена, покорена!
Умница, умница, чудо-жена!
В садах Дюпона
Средь зарослей лесных, под трели птичьих звонов,
Ликуя в вышине, росой кропят окрест
Роскошные фонтаны среди садов Дюпона*.
Поклонники и зрители - толпа заворожённых -
Из штатов отдалённых и близлежащих мест.
Летят, танцуют воды под вальсы увлечённо
Средь солнечного света, в огнях электрозвёзд.
Привет стране Лас-Вегаса из царства струй Дюпона!
Смахнём слезу с росою и скажем восхищённо:
Прекрасней света с музыкой в воде летящей – нет!
* В штате Пенсильвания основатель химического концерна Дюпон создал роскошный дендропарк и грандиозную оранжерею. В центральной части парка находится мощный комплекс фонтанов с цветомузыкой, где фонтаны как бы танцуют с ней в такт. Зрелище впечатляющее.
Марине
Здесь тишина драгоценного светлого детства.
Слышу в ней зовы далёких ночных поездов.
Трепетно нежен снежинок на хвое покров.
Это мой город – моё дорогое наследство.
Знаю принцессу, живет Красота по соседству.
Шорох по снегу чуть слышен от лёгких шагов.
Строчкой следочки легли у фонарных кругов
И украшают забавным узором окрестность.
Любо проворство её озорных лёгких ножек.
Нежен вкруг стройной фигурки снежинок полёт.
Как этот город из дали к желанной принцессе зовёт,
Как её облик волшебно манит и тревожит!
Как же чудесно порою позвать могут предки,
Скрыв под навозною грудой жемчужины блеск,
Рокот прибоя и пены стремительной плеск?!
Нет, положительно счастья находки нередки.
Трепетно нежен снежинок на хвое покров.
Это мой город – моё дорогое наследство.
Есть у Всевышнего сказочно сильное средство –
Вновь подарить пилигриму Святую Любовь.
;
Очень мужское
По воле беды ты в плену у никчёмной свободы,
Но встретил тепло, заглянув в неустроенный дом.
Не пяться с порога, не скройся за ближним углом.
Тут место твоё, не сдаются здесь люди невзгоде.
Ты встретишь глаза неподдавшейся горестям мамы
И пары погодков, всё верящих в призрак отца,
Еще не познавших девиза «Стоять до конца!»,
В годах, не способных понять суть отчаянной драмы.
Забудь о своём, возврати этим жизням простое.
Ведь верою в счастье мы все на земле и живём.
Опорой им стань, каждодневным и добрым огнём.
Внуши им наивную лёгкую детскость покоя.
Верни этой женщине веру в надёжность мужчины.
Их греть - навсегда - ты войдёшь в неустроенный дом.
Срастить-залечить в зябких душах печальный излом.
Да будут любовь и упорство твои нерушимы.
Коль волей беды ты остался никчёмно свободен,
Будь зорок: стоит на ветрах неустроенный дом.
Там малых гнездо, опалённых несчастья огнём.
Припомни былое - ты к схватке с невзгодой пригоден.
**
В горах альпиниста накрыло суровой лавиной.
В долине осталась подруга вдовой с малышнёй.
Друг не был навязчив, но рядом остался с бедой.
А после срослось всё и стало семьёю единой.
Ответ отцу лишь по крови
«В той стране, где холодные реки,
И лосося во фьордах не счесть,
Я продолжен в другом человеке.
Расскажите ему, что я - есть...»
Игорь Колыма.
Исказят ему сущность, дружище,
Память генов слепа без тебя.
Быть ли храму на том пепелище,
Где спалён ты в сознаниях зря.
То, что с возу упало, не ищут
И не рвут своё сердце, скорбя.
Тракт в снегу, над ним ветер лишь свищет.
И тверда под снегами земля.
Мелодраму не сделать нам драмой.
Не рифмуй зло, фантом теребя,
А учись у лесного зверья:
Папа детям – подарок от мамы.
Ты же ведаешь – истиной стало,
И не вспомнить, кто первый сказал:
«Не тот папа, с кем мама играла.
Тот отец, кто сынка воспитал».
Отодвинь хромосомы и кости
И анализ горячей крови.
Да я верю, что сердце болит.
Но другой вёл мальчонку при росте.
Да, продлён там, где холодны реки,
В той стране, где лосося не счесть.
Но не ты воспитал человека,
И в чужое отцовство не лезь.
А также рассказы:
Алины Дольской (Мымра на горошине);
Инны Ньюсман (Я угощаю. Двое на мосту);
Марии Машук-Наклейщиковой (Невроз хождения по мужчинам);
Сергея Паничева (Кашне);
Эльфриды Бервальд (Я все-таки его расстреляю!);
Игоря Михайлова (Зимние аллеи. Полоса прибоя. Компьютерный вирус, Она);
Бориса Готмана (Барселона. Рамблас, война и Оруэлл. Испания… землю… крестьянам).
Полная версия Альманаха «Двойной тариф» №4 была выложена на прозе, но удалена модератором.
Наверное, я что-то сделал непавильно.
Но Вы можете прочесть произведения наших авторов но обоих сайтах. И познакомиться с авторами на их страничках.
Желающие могут участвовать в Альманахе.
Готовятся пятый, шестой и седьмой выпуски.
Материалы присылать на электронную почту
Проза, очерки, сказки - Митюку Владимиру
vmityuk@mail.ru
Стихотворные произведения –
редактору поэтического раздела Алле Изриной
jk041@yandex.ru
Поздравляем нашего автора Эльфириду Бервальд с выходом третьей книжки. Туда вошли, в том числе, и опубликованные в нашем альманахе рассказы. Остается сожалеть, что тираж небольшой, а так приятно держать в руках книгу, к тому же профессионально оформленную автором. Зато Вы можете зайти на странички Эльфриды и на прозе, и на стихире.
Фрида Бервальд. По лестнице в облака. Иваново, изд-во МИК, 2015
Рецензия на книгу – на прозе:
http://www.proza.ru/2015/07/29/1850
Удачи!