Я был уверен в бессмысленности всего происходящего.
Стоял холодный 1917 год.
По улицам весело бежал
Народ.
Движенье шумное, живое, срывали о прошлом память,
По мостовой шелестели листья,
Заканчивалась эпоха "ять".
Я высился в толпе штыком-мертвецом,
этакой "плахой" всему государству.
Пока они, обезумев, бежали,
Я нависал пророческой черной башней.
Призраком Люцифера, истиной средь декораций,
Пока владыка-теперь-пролетарий
с другим "богом помоев" ругался.
Мой сапог намочил лысый кобель,
А за ним стадом бежали шавки
И пытались сделать то же самое
мне назло,
В бюро птичками летели правки -
К закону, к приему, к народу, к судьбе, к городу -
Некомпетентному монарху.
А я высился черной колокольней
Как символ грядущих невзгод.
Как голгофа свободного рабства.
Вразумить пытаясь народ...
Бесполезно.