Костры моего гнева,
Гнева моего отечества,
Они разгорелись над бездарными
Частицами огня,
Тонущими во мраке страсти
И слепого притяжения,
Запутавшегося в своих хвостах,
В своих рыбках и шаловливых
Оркестрах, прячущих свои слезы
В глазах слушателей,
Пьяных от почтения, от рыданий,
От глаз полных огня
И сокровенного раскаяния,
Прячущего свой гнев за раскатами
Грома и за треском стульев под
Соседскими задницами.
Да пребудет же раскаяние на дне площади,
На дне гнева в ночи,
Плотского, как санитар на безжизненных
Струнах, тонущих в пелене экстаза,
В пелене шорохов и песнопений,
Целующих мое чрево,
Огонь моего молока,
Черного, как вихрь листвы,
Тонущей в тени перешептывающихся
Растений и им
Подобных организмов.