в аду вдруг стало тихо, скучновато
чертей полно, и грешников толпа,
но дьяволу веселья маловато,
присел на камень, хлопнул вискаря.
взглянул наверх, и через тьму глухую,
что небу закрывает всякий свет,
затеял с богом он беседу злую,
надеясь непременно на ответ.
"скажи, эй ты, как там Адам и Ева,
ах да, забыл, исжарились в огне,
любой грешок, мужчина или дева,
все сразу отправляются ко мне.
сидишь ты там на облаке, решаешь,
как быть с людьми, как судьбы их вершить,
ты улыбаешься, так мудро размышляешь,
на кой мне грешники- увы, забыл спросить.
все это жалкое, нелепое отрепье,
и прочие отбросы- в пекло шлешь,
ну а людей культурных, интересных-
я знаю, с нетерпением в гости ждешь.
лукавый, сатана, ты ангел падший-
мне говорят пришедшие сюда,
но ведь из рая я- намеренно сбежавший,
вся эта благодать- ах скукота.
ты хоть спустись разок в подвал далекий,
взгляни как мучаются и орут в печи,
и осуди меня: "презренный и убогий!",
ну а потом под нос себе ворчи.
ты не придешь, трусливый, жалкий, робкий,
ведь ты превыше адовых утех,
коль ты не знал - у нас сегодня пробки,
раздался в подземелье громкий смех.
здесь черти управляют грязным смрадом,
рубят дрова, чтоб растопить костры,
и травят всех лжецов гнусавым ядом,
когтями разрывая жадно рты.
а я истосковался среди пыток,
открыл на землю маленькую дверь,
и средь людей, средь пыли и средь быта,
мне веселее, на слово поверь.
я сею в головы презренные желания,
терзаю их рассудок по ночам,
чудесные душевные скитания,
которые тебе не по плечам.
увы и ах, бессмертны и несчастны,
приходится смириться мне с тобой,
антоним мой, неужто я напрасно,
затеял разговор, коль ты немой?
а толку что?- я на кол их сажаю,
придумываю пытки для души,
а ты не думая, не парясь, не играя,
снимаешь с карты жизни платежи.
так в страхе пребывай, я ведь достану,
я доберусь в эдем, до райских врат,
и мучить я тебя не перестану,
мне ненавистный, неконфликтный брат.
договорив, стакан он опрокинул,
подумав лишь- не слышит, снова зря,
но по рогам вдруг кто-то сильно двинул,
" на небо передай-ка вискаря".