Не несу я ни счастья, ни радости,
Ни тепла, ни горенья души.
Твою жизнь не наполню я сладостью,
Всё святое мне тяга душить.
Я не стану миров покорителем
И не кину всё звёзды к ногам.
Будешь чахнуть в моей бы обители,
Как я в ней разлагаюсь и сам.
Я смиряюсь с судьбой непокорною,
И ладони в молитве сложа,
Я плюю на тропу жизни вздорную,
Я играл и в господ, и в пажа.
Кто же я? Или в среднем сословии?
Человек ли в конце я концов?
Не веду и бесчувственной бровью,
Через миг же пущу себе кровь.
Я - лишь маска, кулисы бездушные,
Моё слово – то песня струны.
То ли Рая чертоги воздушные,
То ли пляска под гонг Сатаны.
Всё здесь тени и лица зеркальные,
Я и сам, я и сам не живой.
Устремляюсь душой в чащи дальние.
Ну и что тебе светит со мной?
И на что тебе кукла тряпичная,
На колесах блуждающий цирк?
Так иди же дорогой привычною,
Хоть ведут все дороги в тупик.
Я – лишь хохот зеркал стервенеющих,
Я – лишь тихая песня ветров,
Путь, от белого снега седеющий.
Убегай же, коль разум здоров!
Все здесь сдохли, в сей милой обители.
Кто не сдох, тот бежал со всех ног.
Я не верю в своих покровителей,
А мой мир… Он не так уж и плох!
И со смехом спровадил я каждого,
Кто засунуть желал сюда нос.
Ничего уж отныне не жажду.
Я оборван, покинут и бос.
Я безумен, и хохот мой взносится
По маршруту изящной дуги.
Снова в смехе мой рот перекосится
«Ну беги же, - кричу я, - беги!».
Снова хохма, и снова раздавленный,
Очерненный увянет цветок.
Лишь покой быть мной может восславлен
И холодной вечности ток.