По рассказам врубных
среди персов людей,
грека с варваром финикияне...
А у нас на Ордынке
сломался кондей.
А у нас материк
в окияне
растворился, исчез.
И его корабли,
орбитальные спутники ищут.
Ну не может же
столько полезной земли
незаметно пропасть
в темнотище,
что в клокочущих недрах
возникла,
и в мозг
испаряется многие годы,
и в пустых черепах
превращается в воск
меж слоями селитры и соды.
Нахлобучив ушанки
на сотни зениц
одного всё видавшего ока,
мириады испуганных запахом
птиц
пропадают за гранью востока.
Но кончается ночь.
И кончается день.
И они возвращаются снова.
И под крыльями прячут
лиловую тень
большеглазые добрые
совы,
чтобы солнце взошло,
чтоб у эллинов был
виноградный ячмень на прилавке,
чтоб росли конопля, спорынья и грибы,
и рабы не просили прибавки,
чтоб в расселину глупый
не падал осёл,
молоко не скисало
в бидоне,
и всезнающий кесарь
предвидящий всё
навсегда оставался на троне.
Свет померк. А среди
беспокойной волны
материк потерявшийся ищут.
И весёлое море
несёт буруны,
коих сотни, десятки и тыщи,
на солёном своём говорит языке:
-Я ещё отомщу человеку!
В полноводной и чистой
свободной реке
я за руку безумного Греку
захвачу и втащу
в параллельную мглу,
где всё так же
невнятно и зыбко.
Одинокий фонарь
не горит на углу,
как погасшая
чья-то улыбка.