Устала я бежать по белу свету,
всё силясь очень важное поймать,
подумала, что сяду я в ракету,
помчусь мечту стрелою догонять,
чтобы успеть её увидеть жизнью,
реальностью, надетой колпаком,
чтоб никуда она не убежала,
а я б присела рядышком за сном.
Но тщетны были все мои попытки
за грёзами в грядах увидеть то,
что рассмешило старые ботинки
и вспарило в поношенном пальто.
Вот это да!!! Себе сама сказала.
Да быть не может?! Но ведь это так!
Да разве это чудо можно спрятать,
ведь грёзы - это был как раз колпак!
Вдруг радугой раскрылись все ступени,
которой целый свет в себя хранил,
и не было на ней ни тьмы, ни тени,
ни облака, ни древних старожил.
Мечта, как непрерывность, шла по следу,
оставленному словом на потом,
потомок оказался не в обиде,
ведь свет и заполнял собою дом.
И эти удивительные краски
меня не перестали удивлять,
а черновые, как поверхность, сказки
как чёрно-белый штрих, стал забавлять.
Ведь нет того, что строилось в начале
в разделе вечно чистого листа
добра, как белое его венчали,
и зла по белому, как чёрно-борозда.
Смеялась я, не в силах дать ответа,
кто это чудо света сотворил,
и кто на путь избранницу, как к богу,
за чудом и мечтой благословил.
Всё это было здесь, как само слово,
и им дошла чертой, как под венец,
но там, как и наметилось в начале,
не виден был верёвочке конец.
Он, как фитиль, раскрылся фейерверком
и бил фонтаном в непрерывность дуг,
в которых нет границ в настое терпком
и переходов в качество услуг.
Единым в непрерывности сиянья
весь свет спускался, покрывая мглу,
и тихо на земле воссоздавался,
меняя бесконечную игру.
И что могу сказать я тем потомкам,
которые, как радуга без сна,
встают и собирают по котомкам
осколки разлетевшегося сна?
Идите, собирайте и потейте,
чтоб радуга восстала под конец
и колпаки на голову наденьте,
чтоб крышу сняв, увидели венец.