Незрим, в цветке благоуханном,
Но странным ядом орошенном,
Таился он, отваги полный.
И вот, беспечный и свободный,
Вспорхнул легко и звень мотивов,
Тоской и грустью пресыщенных,
Вселил вдруг в грудь мою, но крылья
Обжег он на костре бессилья.