«По горной царственной дороге
Вхожу в родной Иерусалим.»*
Живали здесь жрецы и боги,
А я хочу прибиться к ним.
Глянь, разный люд... У стен не плачет.
Вход в Аль Бурак. Здесь Магомет!
Жидобандеровец побачит,
Опять напишет минарет.
Мечеть Омара тоже вставит,
Турецких стен возьмёт излом
И вязь арабскую восславит,
А может и схватить синдром—
Сойдёт с ума в Ерусалиме
Как многие и после. До.
Аль Кудс, мормоны, Питиримы.
И эфиопы. Цвет бордо.
Тут Берендеи, иудеи!
Ерусалим есть Вавилон.
Но, братья, в Верхней Галилее
воздвигнут храм. И есть закон.
Есть синагог цветные стёкла
И промельк ящерки живой,
Крапива, что росой намокла,
Фонтан и прудик под горой.
Здесь всеобьемлюща суббота.
(Булыги собирают вновь.)
Тут Пурим—это с чем-то что-то,
А маков шёлк окрашен в кровь.
Оливы здесь подъемлют камни—
Они врастают им в стволы;
Здесь мудрецы как в старом Явне
Грызут анналы Каббалы.
Кашрут внедрён здесь повсеместно.
(Но есть и русский магазин.)
В квартале верных дико тесно,
А в лицах и хандра, и сплин.
Здесь цитадель османов в выси,
Мамлюков ханы и дворы...
Здесь крестоносцы и Клариссы
Плодили кучу детворы.
Йешивы явно процветают.
Везде валяется еда;
А ночью кладбище мерцает,
Восходят души и года
В великий храм большого града,
На холм гигантский Канаан:
С него видна Тивериада
И весь разлом, где Иордан.
О, горний Цфат с пещерой предков,
Лишь ты теперь Ерусалим!
Твой ствол усох. Но корень, ветка...
Рожки. Этрог. И иже с ним.
Здесь чудеса. Лишь здесь пленэры...
Мессия к нам придёт. Вот он!
И, исполненьем страстной веры
Плывёт, как облако, Хермон.
14 строф
Постскриптум
Маршак о Новом Вавилоне.
О, чувство! И, о, пиетет!
Скажи, в султанском гарнизоне
Давидом звали минарет?
Постпостскриптум
В Ерусалиме галилейском
Нет больше церкви, звон утих...
А муэдзин? За далью сельской.
Поэтому мой слышен стих.
*) начальные строки раннего стихотворения С. Я. Маршака.