Cентябрь, сентябрь, как плотен твой помянник!
Среди полян, затопленных слюдой,
о всех ушедших грезит конопляник,
о всех, утекших за водой седой…
Теплы их руки, бывшие оплотом,
нежны объятья, хоть и не видны.
Навстречу им - в стремлении безплотном -
срываюсь, преисполнена вины.
И замечать так стыдно потому-то,
что ничего смертельный миг не стёр,
что не о них вздыхаю поминутно
и разжигаю мысленный костёр,
в котором не для них горят поленья,
а для тебя, — ушедший, но живой.
Да молишься и ты — вне озлобленья,
в душе не опустевшей и жилой.