Как любой человек, разумом наделенный,
Раздумываю над сущностью бытия.
Опустошая седьмой стакан граненый,
Третьей пачки дым выдыхаю я.
Сквозь сизые тучи смотрю в потолок,
Вечным вопросом озадаченный:
А есть ли на свете тот самый бог,
Тот самый, в библии означенный.
И озарением мозг обожгло:
Конечно есть, как же иначе?
Прощай сомнений вязкое дно.
Сокровище понимания в ладонях прячу.
Волос твоих шелковый поток.
Теплый, упругий бархат кожи.
Все это мог создать лишь бог.
А по-другому и быть не может!
Не могло же обычным генов скрещением
Такое чудо на свет появиться.
И вот, покоренный собственным мнением,
Верую и даже готов молиться.
Но новая мысль тенью накрыла,
Аргумент предыдущий в клочья порвав.
Холодным и липким сомнения илом
Наполнила, всю мою веру украв.
Ведь мы не вместе, мы не рядом.
Сердце моё страданием иссечено.
Каким же этот бог должен быть гадом,
Равнодушно мотая на веретено
Нервы мои, метр за метром,
Натягивая до звона струнного.
Обдувая меня одиночества ветром
До иступления, до крика безумного.
Все происходит по его воле.
Так зачем карать людей разлуками?
Неужели на небесном престоле
Восседая смеется над моими муками?
Ведь он существо просветленной, доброе.
Так за что я этой любовью наказан?
Безнадежной, безумной и безысходною.
По рукам и ногам цепями связан.
Нет его, и быть не может!
Одни мы сиротами здесь обитаем!
Без малейшего смысла земли ложе
Топчем, обманутые лживым раем!
Закинув в горло последний стакан,
Затушив окурок в ладони своей,
Я сунул голову под холодный кран.
Ну же, давай, понимание, лей!
И вот все лишнее водой смыло.
Самородок истины в голове остался.
Бог не какое-то там светило.
И ни над кем он не издевался.
Он просто ребенок, играющий в игры.
Просто игры судеб людских.
Без злости, весело было лишь бы.
Как о игрушках, не заботясь о них.
И не нужны мне ни алтарь, ни иконка.
И зря я здесь возмущенно фукал.
Не ругать же на самом деле ребенка
За несколько сломанных кукол…