КНЯЗЬ ОКАЯННЫЙ.
Был Святополк-губитель братьев.
И с христианством не в ладах.
И потому скончался где-то…
В весьма безвременных годах.
Со слезой проводив молодого княжича Бориса на печенегов, и взобравшись на коня, чтобы вести дружину на обнаглевшего сына Ярослава, чересчур вольного князя Новгородского, великий князь Владимир вдруг упал в июльскую грязь и раскорячился, подобно дохлой вороне, схватившись за дико стрельнувшую поясницу.
-Святцы говорят, что тебе надо попариться в баньке и пожертвовать на церковь. А сыночку две тысячи гривен простить за прошлый год!- заявили подскочившие церковники и монахи, поднимая князя.
-Ага! За прошлый и за позапрошлый! Ох, только за ваш счёт святые отцы! Только за ваш счёт!-простонал великий князь с трудом переставляя ноги в толпе гридней, заменивших отскочивших от князя монахов, ошарашенных злобой благочестивого князя.
-Княже! А нам-то как? Выступать или погодить?- заворчали, продрогшие под проливным дождём, дружинники.
-Ох, братцы мои, езжайте, а я догоню опосля!- простонал князь и четыре сотни вышибал его малой дружины с песней «Вихри враждебные веют над нами!», потопали на Новгород, вышибать с жадного Ярослава долги, зажиленные не по понятиям.
Старый князь совершил ту же стратегическую ошибку, что и Николай Второй, бездумно отправивший гвардейские полки из столицы на фронт, и этим буквально заставивший верный и законопослушный Петроград взбунтоваться. Но старикан ещё не понял своей промашки и поэтому со стоном ввалился в покои старшего сына.
-Святополк, драгоценный мой сыночек!– молвил постаревший и покривевший станом великий князь Владимир Святославич своему тридцатипятилетнему старшему сыну, стоявшему возле бронзового зеркала и ножницами подправлявшего усы. Что же мне подарить тебе на день ангела , красавец ты мой ненаглядный?
-Батя! Меня не проведёшь! Если ты такой добрый, значит, наши дела где-то между хреново и хуже некуда… Ты же знаешь, что мне ничего от тебя не надо… кроме Славкиной головы- засмеялся белокурый красавец.
Совершенно поседевший и согнувшийся в три погибели Владимир схватился одновременно за сердце и за поясницу и плюхнулся в кресло.
-Полкаша! Ну, нельзя же так о братике говорить. Господь осудит. Не гневи Бога!- тяжко застонал старый князь.
-Ты чего, старикан?! Зефиру объелся персидского? Думаешь, я не знаю, что ты мою маманю у своего братца Ярополка уже с животиком отнял? Так что про непорочное зачатие и грехи ближних не тебе говорить. Я- сын законного князя киевского, а твои сыночки все в брошенном лоточке родились. И потому зови меня по отчеству Святополк Ярополкович, а не то я рассержусь-пожалеешь!- засмеялся обнаглевший перед беззащитным князем старший сын.
А когда великий князь со стоном встал и стукнул его посохом по голове, между ними разгорелась нешуточная драка. И явный верх в ней одержал большой и сильный Ярополк.
-Ох, выдам я тебе Ярика головою. Выдам. Только пощади!- вымолвил лежащий на полу князь, когда его сын взмахнул кинжалом.
-А зачем мне его голова, когда я твою взять могу?- засмеялся убивец и отсёк кинжалищем буйну голову своего старого отчима.
На его зычный крик набежали перепуганные гридни и, схватились было за мечи. Но Ярополк им во время напомнил, что до Киева далеко, а в Берестове теперь лишь его дружина осталась.
-Старика завернуть в ковёр и отправить в Киев в каменную Десятинную церковь на отпевание, но помедленнее, на санях. Грязищу- то ведь ужас как развезло!- распорядился заважничавший князь, уперев руки в боки.
-Да голову привяжите, а то потеряете… или украдут, как у Берлиоза!- блеснул новоявленный великий князь эрудицией и знанием творчества Михаила Булгакова.
Но как он не боролся за достойную память бессрочно ушедшего в мир папаши, хоть и неродного, жена-полячка поскаредничала дать гридням приличный ковёр и пришлось молодцам обрубать на покойнике всё что можно, чтобы запихнуть его в маленький.
Откуда им было знать, что этим деянием они преждевременно заставят поседеть киевского архиепископа Петра Могилу, который в 17 веке осмелится вскрыть мраморный гроб крестителя Руси. Уведев его расчлёнённый скелет, святой отец надолго уйдёт в запой, а впоследствии станет крайне слезлив в своих проповедях.
-Да будет проклят Люцифер в кознях своих могильных!- гудел он басом, смахнув слезу и сморкаясь в начале и конце каждой проповеди, за что и получил прозвание Могила.
А пока гридни разбирали помост между клетями и опускали вниз на грязевые сани тело старого князя, молодой князь торопливо ускакал в Киев, готовить общественное мнение горожан к вести о безвременной кончине Владимира-Крестителя.
-Батюшка скончался апоплексичесим ударом!- нагло заявил молодец, опередив лицемерием императора Александра Первого, объявившего о смерти задушенного отца Павла Петровича, именно такими словами.
Горожане восхотели было подробностей, но Святополк знал, чем успокоить их нежные чувства и поэтому приказал открыть все батюшкины погреба с пивом, вином и брагами. И, конечно, окороками и салом. А тех, кто всё ещё скорбел и жаждал подробностей, развлекли раздачей имущества из теремов и импортных византийских шмоток. И отсюда весьма грустный вывод! Совместное купание и закаливание укрепляет тело. А для укрепления души нужны более веские доводы…
И пока народ пел, гулял, веселился, Святополк выехал навстречу войску брата Бориса. Борис узнал о заговоре, но отказался выступить против брата и остался его ждать с немногими отроками. Пришлось боярину Пуште из Вышгорода убить княжича Бориса за наивность и нерешительность.
-Это самые страшные пороки, княжич!- утверждал он, протыкая живучего молоденького княжича в седьмой или восьмой раз. Да когда ж ты сдохнешь? Надоел уже! Хватит дрыгаться!
А за Борисом убили и брата его Глеба, который тоже непрерывно читал молитвы, надеясь на божью помощь. Столь великая вера в Господа всемогущего заставила впоследствии церковников причислить братьев к лику святых.
-Они враги народа!- вопил боярин Пушта на всех площадях. Они собирались навести на Русь булгарскую орду. Орду своей матери!
Понятное дело ему никто не верил, но Пушта орал в окружении новой великокняжеской дружины, в бронях и оружной, а с таким доводом официальная версия явно перевешивала все остальные, которые крутились в головах киевлян. Поэтому все горожане набрали воды в рот, для чего давно использовались оплетённые фляжки на поясе. И поэтому недоумённое пушкинское … народ безмолвствовал… точно доказывает, что великий поэт был слабым историком. Иначе бы он точно знал, как рождается безмолвная оппозиция и чем она мудрее всех остальных. И явно лучше оппозиции обезглавленной!
Ещё один брат Святослав правил в земле древлян и, поняв, что дело плохо, рванул до Береста-Бреста и только добежав понял, что ни самой крепости, ни пушек-пулемётов в ней ещё нема.
-Как же меня достали отечественные долгострои!- возмутился Святослав и рванул через Польшу к венгерским уграм, но не добежал, поскольку смолоду пренебрегал зарядкой и бегом с препятствиями.
И как многие и до и после него, умирая, он подумал… ну, почему я не слушал маму!?
Ярослав Новгородский был, конечно, заядлым книжником по причине хромой ноги, но до Карамзина ещё не добрался и поэтому знать-не знал, что ко всем прочим достоинствам, он ещё и Мудрый. Поэтому, получив письмо сестры Предславы о нетолерантном поведении Святополка, он зазвал тысячу варягов-варругов в Новгород, но вместо строевой подготовки и разучивания маршевых и походных песен, он вместе с ними предался пьянству и разгулу. А уж к 1017 году пора было бы знать, что эти безусловно весёлые мероприятия боеспособность войска никак не укрепляют, а совсем наоборот!
Естественно, что пьяным варягам с косых то глаз понравились все без исключения новгородские женщины. Даже старушки! Насилие над женщинами почему-то очень не понравилось новгородским мужикам, которые ещё слыхом не слыхали про шведскую семью, свингеров и прочие европейские ценности. Они стали слёзно просить варягов остепениться, а когда те остепениться отказались, новгородцы заплакали, затем напились с варягами до положения риз и по пьяни перерезали своих новоявленных друзей.
Явившись на суд к Ярославу, они честно признались, что варягов зарезали исключительно из гуманных соображений.
-А на трезвую то голову мы бы их просто зажарили!- заявили мужики.
Поняв, что жарить тысячу варягов пришлось бы на развалинах целого города, князь вздохнул, почесал голову и тут же набрал новых варягов, которых в Новгороде водилось без счёта. Никто из новгородцев не знал, откуда они возникали и куда пропадали после войн и смут. Поскольку по количеству бунтов в последующие столетия всех опережали поляки , очень похоже что варяги или варруги из балтийских ругов подались к ним после монгольского нашествия.
Но вот откуда они взялись до этого…так и осталось исторической загадкой!
И вот так, с тысячей варягов и четырьмя тысячами новгородцев, приободрившийся Ярослав выступил в поход. А Святополк с киевлянами и печенегами встал на правом берегу Днепра. Не ведали братья, что закладывают в будущее киевскую народную традицию войн правобережных и левобережных гетманов. Стояние продолжалось три месяца и всем изрядно надоело. Киевляне издевались над Ярославом по-всякому и обзывали его хромцом и тупицей. Ничего не брало.
Но тут какой то олух догадался Ярославу закричать, что у него жена вообще на две ноги хромая и это переполнило чашу терпения мудрого князя. Ночью воины Ярослава тихо переправились на правый берег и устроили такую резню, что воины Святополка побежали, едва тропки смогли разглядеть. И уже утром Ярослав вошёл в город и начал награждать серебряными гривнами не только своих воинов, но и городских старост, чем смягчил их суровые сердца.
А в 1017 году в Киеве случился пожар, но Ярослав, отстроив заново рубленные дубовые церкви, любовался только на белокаменную Десятинную.
-А пожалуй, пора нам из камня строиться!- размечтался он, но , как оказалось, рановато.
В 1018 году рассерженный Святополк заявился в Киев со своим тестем, польским королём Болеславом Первым. И не взять бы им Киева ни в жисть, если бы воевода Будын не нахлестался винища до изумления и не начал орать, что пропорет толстому Болеславу его жирное брюхо. Естественно, что Болеслав рассвирепел и прямо на коне в парадном одеянии и без оружия бросился в реку, чтобы начистить рыло наглому обидчику.
И куда было деваться его воинам? Тоже полезли- как один. Не бросать же короля на расправу. Оно бы кончно, хрен бы с ним! Но женщины всегда влюбляются в королей, а тем более любвеобильные полячки. Значит, жёны этих воинов даже драный коврик возле двери вряд ли постелили бы. Пришлось полякам искупаться, а потом ещё и подраться. А всё из-за женщин, будь они не ладны. И как тут угадать когда вопросы питания стоят на первом месте, а когда шершэ ля фам!?
Перепуганные натиском поляков и немецких наёмников, храбрые киевляне драпанули, так что пятки засверкали. Захватив только четверых слуг, Ярослав рванул в Новгород прятаться. Но поляки, на беду, прослышали про подвиги варягов в Новгороде, и стали соревноваться, кто больше киевлянок обрюхатит.
Тогда обиженные киевские мужики поляков начали резать по дворам и подворотням. Болеслав, захватив имущество, пленных бояр и сестру Ярослава позорно бежал. Пришлось ему повторно посылать к германскому императору аббата Туни и отрапортовать, что Киевскую Русь ему пришлось оставить.
-Однако Червоную Русь мне удалось удержать!-похвастался король смирением галичан.
Не знавший о бегстве Болеслава и Святополка Ярослав уже из Новгорода намылился было за море, но сын Добрыни, посадник Константин ночью посёк с новгородцами приготовленные к бегству лодьи.
-Я хоть и Костя, но шаланды мне ни к чему!- заявил он и собрал с новгородцев налог по 4 куны серебром и скотом, который тут же выплатили варягам.
И вскоре Святополку пришлось драпать к печенегам, а киевляне привычно проголосовали за очередного «Януковича», вместо поднадоевшего «Ющенко».
Однако Святополк не успокоился и, прибежав на Дон к печенегам, объявил срочный набор махновцев.
-Анархия-мать порядка! Кто первый встал -того и тапки. Кто первый взял-того и баба!- объявил он громогласно. Но воевать будем союзно с поляками-католиками и поэтому польских послов не бить, грязью в лицо не швыряться, плётками не стегать. А то они до сих пор германское посольство епископа Бруно вспоминают, которого князь Владимир в 1006 году любезно потчевал и отговаривал от поездки к вам, как к народу дикому и свирепому…
Но, вглядевшись в окружавшие его плоские лица, Святополк тихо вздохнул.
-И кому я всё это говорю? Печать добродетели, похоже, коснётся этих лиц лишь после 1917 года. Без пулемётов и маузеров их работать и учиться не заставишь…
Итак, после всех приготовлений в 1019 году братья-спорщики сошлись на реке Альте. В том самом месте, где заговорщиками был убит их смиренный братец Борис. Ярослав предложил справить тризну о брате и выпить сладкого вина и бражки. Однако Святополк предпочёл пить с ханами кислый кумыс и неправильным возлиянием укрепил автора в понимании того, насколько вопросы пития и питания играют важную роль в истории.
Битва длилась три дня при свете молний и войско Святополка побежало. А следом и он неприкаянным путником достиг Карпат, где безвестно сгинул. А может, ушёл в разбойники-гайдуки? А что- с него станется! Не даром же в народе его прозвали Святополк Окаянный. Это киевляне его так прозвали, которые и сами с добродетелями никогда не дружили. Так что если даже среди них он прослыл Каином, то значица, действительно, пробы на нём было ставить некуда!
А вот почему Ярослав посадил в узилище, а потом казнил спасшего его посадника Константина- историки до сих пор понять не могут. Ну, ведь не за подмоченные же сухари или кислое вино?
Есть ещё один вопрос, который стоит на следующем после питания месте. Шерше-ля-фам… говорят французы! Но автор вынужден признать, что достоверных сведений у него нет, а фантазия полностью истощилась.
Был Святополк законным князем,
Но, оженился не на той.
Король обидел киевлянок,
Поляков выгнали клюкой!
22.07.14- 4.10.15 г.