Июнь. На улице жара.
Сидит в тенёчке детвора.
Лишь мне не отдыхается,
душа моя всё мается:
нашёл болезнь врач у меня,
и хуже мне день ото дня.
Пришла в больницу нынче я.
Хирург ко мне склонился
и осмотрел от А до Я.
Диагноз подтвердился.
Хирург сказал, вздыхая горько:
-"Приму, с анализами только".
Явилась с пачкой тех листков,
ведь он принять меня готов.
Но вдруг услышала иное.
Ушла домой я чуть не воя:
сейчас больных здесь не берут.
Бумажек сбор-напрасный труд.
Больница временно закрыта-
я у разбитого корыта.
-"Вот в сентябре сюда придёшь,
все документы принесёшь.
Ушла так месяца на три
с того злосчастного свиданья.
Сказал хирург мне на прощанье:
-"Слезиночки свои утри".
И вот сентябрь уж на дворе,
пора учиться детворе.
Явилась вновь в больницу я,
тревожится душа моя.
Врач направленье в руки взял.
Немного повертев, сказал:
-"Будь завтра утром снова здесь".
Я чётко выпалила:"Есть!"
И наконец-то я в палате.
Совсем одна-ну вот-те нате!
Куда больные все пропали?
Всем лишнее повырезали?
Теперь обследуют меня,
наркоза дозу вымеряют.
Спинального наркоза я
боялась пуще, чем огня:
ему не слишком доверяю.
Когда используется он,
больной не погрузится в сон.
Ведь так и было:отрезают,
отрезанное в таз бросают.
Хирург колдует надо мной.
-"Ты только,-говорит,-не ной".
Зажим, щипцы, опять зажим-
здесь всё подвластно только им.
Мне интересно, наблюдаю,
от неизвестности страдаю:
ведь ног не чую я никак.
А вдруг всё время будет так?
Внутри брюшины жар горит,
как будто взорван динамит.
Где ж Бог? Покинул он меня!
Сгорю я от того огня!
Опять в палате я лежу,
на белый потолок гляжу.
И плачу о судьбе своей:
так мне и надо, не болей!
Но через шесть часов я-ох-!
почувствовала пальцы ног.
И всё окончилось прекрасно.
Наркоз был сильный, это ясно.
Слагаю оду докторам,
а зря брюзжать: ей-богу, срам.
Спасибо, что на свете есть,-
за это слава им и честь!
Врачам--глубокое почтенье.
Хирургам же сказать пора
восторженное восхищенье
и троекратное УРА!!!